Помор
Шрифт:
— Мы и есть тутошняя власть! — весомо заявил Туренин. — Нам этого Гонта решать и вязать! А покамест… — Он подбородком указал на Чугу: — Вон! Фёдор асиенду Потерянную сыскал, там и окопаемся…
На том и порешили.
Глава 17
МИССИЯ «АЦТЛАН»
Людно стало в Ла-Роке! Неширокое устье каньона «конестогами» перегородили, всё как есть заставили — ни пройти ни проехать. Женщин в асиенде укрыли, мужчины то у фургонов кучковались, то в бане недостроенной, а пацанва с верхушки мезы неприятеля высматривала.
Док
— …Доброго вам здоровьечка, Степан Лексеич!
— И вам того же, Авдотья Никитична. Жизня налаживается али невмоготу?
— Да чего там, всяко бывало, и Гонта энтого проклятущего переживём!
— …Князь, всё ладно, только вот припасов маловато. Мучка есть, соль взяли, мясо свежее, хо-хо, да только на такую-то ораву не напасёшься. Человек сорок нас!
— Тридцать семь, Кузьма.
— Всего-то!
— …Лёша-а! Где тебя носит?
— …Ты мне мансы тут не пой. Купи себе петуха и крути ему бейцы, [151] а мне крутить не надо!
— Фима, ты говоришь обидно!
— …Не дай бог, пожгут дом…
151
Мансы — сомнительные россказни. Бейц — яйцо (идиш).
— Ну и пожгут, и што? Я ещё мальчонкой был, помню, как колоши Михайловскую крепость спалили. [152] И што? Да ещё пуще всего понастроили!
Чуга побродил от костра к костру, послушал, что говорят, да и задумался: а не направить ли ему стопы к асиенде? Наталья там суету разводит — прибирается с бабами, постели готовит, ребятню шугает…
— Федя!
Помор оглянулся, поневоле улыбаясь. К нему, на игривой белой кобыле, подъезжала Наталья.
— Я смотрю, вы спокойны, — сказала девушка. — Что, и вправду не боитесь?
152
Михайловская крепость на острове Ситка была сожжена в 1802 году, во время войны с индейцами. На её месте был выстроен Новоархангельск, ставший столицей Русской Америки.
Чуга хмыкнул.
— Только дураки не боятся. Страх нужон, чтобы думать, а не убиваться зазря. Вот я и думаю.
Коломина посмотрела на него, склонив прелестную головку к плечу, и сказала ласково:
— Даже Танух вас уважает. Как сказала я ему, что к вам направляюсь, так он и отстал сразу. Знает, что с вами мне бояться нечего. Я и не боюсь… Понимаю же, что Гонт — человек опасный и злой, а всё равно…
— Давайте. Пуэбло тутошнее видали?
— Видала! Там так здорово, и видно всё.
— Тут ещё пара башенок индейцами поставлена. За Бутылочным Горлышком.
— Где-где?
— Поехали, покажу.
Фёдор вскочил на Рыжика, и они поехали.
За Бутылочным Горлышком было тихо, людской гомон, коровье мычание и ржание лошадей отдалились, затихли, перебиваемые шумами леса.
Поглядывая на девушку, Чуга испытал знакомое волнение и шумно вздохнул.
— Что так вздыхаете тяжко? — сладко улыбнулась Наталья.
— Да всё об вас думаю.
— Обо мне? — притворно удивилась девушка. — А что вы обо мне думаете?
В её голосе прозвучало кокетство.
— Вы — красавица, — сказал Фёдор, любуясь Натальей. — И умница. И милая до того, что слов нет!
Коломина весело рассмеялась.
— Да вы никак влюбились? — протянула она. В глазах её прыгали чёртики.
— Влюбился, — сказал Чуга.
Девушка вспыхнула, и жаркий румянец придал ей ещё больше прелести.
— Правда? — пролепетала она.
— Ей-бо, пра… Кто ж о таком шуткует? Люблю… Вот тебе и весь сказ.
Коломина замолчала, обрадованная, растерянная, и боязнь испытывая, и неясное томление. Лошади между тем сами донесли своих хозяев до края Ла-Роки, где высилась древняя индейская башня.
Наталья, правда, едва различала строение, поглощённая своими думами. Фёдор спрыгнул с коня и помог спешиться Коломиной. Барышня положила ему ладошки на плечи, он крепко обжал её тоненькую талию и легко поставил на землю.
Руки будто сами скользнули на гибкую девичью спину, обняли… Наталья робко обвила ручками шею помора, потянулась навстречу — ресницы затрепетали, пухлые губки раскрылись…
Чуга крепко поцеловал девушку, чувствуя, как та прижимается к нему, как её пальчики нежно перебирают волосы на затылке, — и подзабытая услада холодком скользнула по хребту.
— Ты милый! — шепнула Наталья, взволнованно дыша.
Фёдор прижал её к себе, обнял и застыл, боясь испугать девушку разнузданностью своих желаний.
— Вроде и время неподходящее… — пробормотал он.
— Подходящее… — глухо сказала Коломина, спрятав лицо у помора на груди.
Они долго стояли, одинаково вздыхая и томясь. И чётко понимая, что незримые часы отсчитывают ныне самые счастливые минуты их жизни.
— Возвращаемся, да? — грустно спросила девушка, подняв лицо.
— Придётся…
Сев верхом, они двинулись обратно, но мир уже изменился для двоих, стал другим, и в этом новом мире их «Я» связались в «МЫ». Никто из них: ни девушка, ни мужчина — не ведал, что им готовит судьба — разлучит ли, сведёт ли вместе и навсегда. Они ехали неторопливым шагом, и им было хорошо.
Будничные заботы и тревоги разрушили эфирное кружево сказки.
Наталья понимающе улыбнулась и отъехала. Обернулась через плечо, сжала губки, словно боясь расхохотаться, и послала свою кобылку к Потерянной асиенде. Фёдор проводил девичью фигурку глазами. Мысли теснились в голове, рождая ожидания, будя мечты…