Помощница для миллиардера
Шрифт:
Я делаю глубокий вдох, стараясь казаться спокойной.
— Работаю, если ты не заметил, — бесстрастно произношу я, не оборачиваясь к нему.
Я знаю, как Андрея злит, когда его игнорируют. Поэтому нарочно наблюдаю за тем, как льется кофе, стоя спиной к нему, и не спешу продолжить разговор.
Я дожидаюсь, когда стаканчик наполнится горячим напитком, достаю деревянную палочку из подставки, чтобы размешать сахар.
— Тебе не тягаться со мной, ты ведь прекрасно это знаешь, — выплёвывает Романов, не дождавшись моей реакции на него. — Или ты это делаешь для того, чтобы обратить на себя мое
Я делаю вид, что мне абсолютно все равно на его слова и присутствие.
Хотя так на самом деле и есть.
Единственное, что меня сейчас волнует, — не сбежит ли Лина с суда, сымитировав плохое самочувствие.
— Не выдумывай. — Жму на кнопку вызова лифта и резко разворачиваюсь на каблуках в его сторону, смотрю на Андрея с вызовом и насмешкой. — Это ты испугался провала и сразу же увел Лину. Чувствуешь, как запах поражения витает вокруг? — принюхиваюсь я и начинаю смеяться.
Я делаю глоток кофе, провожу языком по губам, слизывая белую пенку. Романов неотрывно смотрит на мой рот. Замечаю, как дёргается его кадык, а глаза заволакивает темная пелена. Удивительный он мужчина: дома его ждёт невеста, а он даже не скрывает своего желания ко мне. Хотя о чем это я? Он ведь столько времени на два фронта ходил и искусно притворялся. От воспоминания о том, что я делила его с другой женщиной, становится мерзко.
— Я не проигрываю, Сашенька. Никогда. Что бы вы там ни задумали с Полянским, это не сработает. Потому что все факты и доказательства говорят в нашу пользу. Я добьюсь справедливости, а тебе лучше подыскать другого мужика. Этот скоро окажется за решеткой. И ни один апелляционный суд не исправит этого. Это показательная порка богача, дорогая моя. Пресса, статьи в газетенках и новости на первом канале. Все для того, чтобы показать, насколько хорошо и прозрачно работает система суда. Все равны перед законом. И люди из простых семей, и миллиардеры вроде твоего Артема, — насмехаясь надо мной, произносит он, раздражая меня до невозможности.
— Это мы еще посмотрим, — заявляю я. — Если ты, конечно, разрешишь Лине вернуться на заседание. А то вдруг ты передо мной речи такие пафосные толкаешь, а на самом деле струсил, — насмешливо выгибаю брови, внимательно глядя на Романова.
Я прекрасно знаю, куда давить, и надеюсь, что это сработает, как не раз в наших с ним отношениях.
— Я разрешу ей давать показания сегодня, если ты мне пообещаешь кое-что, — загадочно произносит он, наклоняясь ко мне и буравя своим взглядом.
На дне его глаз блестит предвкушение и что-то нехорошее. Этот взгляд я прекрасно знаю, и он не сулит ничего хорошего.
— Говори уже, не томи, а то кофе остынет. — Чувствую, как ускоряется сердцебиение, и знаю, что точно соглашусь на все, что он сейчас предложит.
— Когда я выиграю дело, ты сама придешь ко мне. Проведешь со мной ночь — если захочешь, то не одну, конечно, — самодовольно заявляет он.
— Заманчиво, Романов. Моя самооценка ползет вверх. Ради одной ночи со мной ты готов потерять репутацию лучшего адвоката столицы.
— Ты слишком самоуверенна, Саша. И чересчур доверяешь Артему. Посмотри, что он сделал
— Я согласна на сделку. И перестань вскакивать со скамьи после каждого моего вопроса. Ощущение, словно тебя оса в зад ужалила, — произношу раздраженно и, выбросив стаканчик в мусорку, быстрой походкой направляюсь к лестнице, так и не дождавшись лифта.
Глава 27
Следующим на допрос вызывают консьержа. По его словам, в тот день Артем и в самом деле приходил к Лине. Вошел в здание не в духе, обратно вышел разъяренный, взлохмаченный и нервный. Быстро пересек холл, громко хлопнул дверью и исчез. Все это доказывало факт ссоры между Сотниковой и Полянским.
— Есть ли у защиты вопросы к свидетелю? — спрашивает у меня судья.
— Да, уважаемый суд.
Я поднимаюсь со своего места. Подхожу к Войтову.
— Сергей Семенович, скажите, вам знаком этот человек?
Протягиваю ему фотографию Олега. Тот хмурится, переводит на меня взгляд, полный недоумения.
— Да, это Сосед Сотниковой. А он здесь при чём?
— Видели ли вы когда-то Сотникову в сопровождении Кожевникова Олега Ивановича?
Консьерж задумывается.
— Несколько раз он, кажется, подвозил Лину Леонидовну, — медленно проговаривает он.
— Не замечали ли вы, что между Сотниковой и Кожевникомым происходит нечто большее, чем просто соседство? Возможно, дружба, симпатия?
— Не могу сказать. Я ведь просто консьерж. Мимо меня проходят люди, не больше, — пожимает плечами мужчина.
— Спасибо. Это все вопросы. Могу ли я вновь допросить Сотникову, уважаемый суд? — поворачиваюсь к судье. Чувствую, как грохочет в груди сердце, никого в зале не замечаю больше. Даже Артём сейчас отходит на второй план, настолько я взволнована и сосредоточена.
— Если она хорошо себя чувствует и в состоянии продолжать допрос.
Все взгляды устремиляются на бледное лицо Лины. Она с силой вцепилась руками в сумочку. Потом опомнилась, наклонилась к Романову, что-то отчаянно зашептала ему на ухо, ища в нем поддержку.
Андрей выглядит недовольным. Что-то резко отвечает ей, злится. Стреляет в меня недовольным взглядом, сжимает губы в тонкую линию. Все замерли в ожидании ответа Лины.
Словно в замедленной съемке Андрей поднимается со своего места и, к моему огорчению, сообщает, что Сотникова не в состоянии больше отвечать на вопросы сегодня. Если нужно, то медики подтвердят это.
Я ухмыляюсь, смотря прямо в глаза Романову. Испугался. Почувствовал, что здесь что-то не то. Но поздно. Отказ участвовать в заседании суда Сотниковой уже ничего не изменит. Разве что лишит меня удовольствия смотреть ей в глаза в тот момент, когда она поймёт, что осталась ни с чем.
Я возвращаюсь на своё место, мысленно выстраиваю новую схему работы. Адвокаты Полянского давят и на меня, и на него. Говорят, что я не справлюсь. Артём, кажется, не знает, что делать, но, к недовольству Шурпина, не отстраняет меня от дела.