Помощница капитана. Книга вторая
Шрифт:
ГЛАВА 30
Шлиссельбург встретил Орлова чередой балов. Знакомые и дальние родственники давали их один за другим сплошной чередой в течение всего мая, а затем и весь июнь.
Один за другим встречали его богатые дома — в каждом его приводили в церковь или показывали картинную галерею, он слушал певчие хоры и оркестры музыкантов, ему показывали домовый театр или конюшни с дорогими чистокровными лошадьми, ястребиную или псовую охоту с громадным количеством собак, погреба, заставленные пыльными бутылками с редчайшими винами —
По средам он обедал у Ростовых, а когда те перебрались в поместье — по приглашению Ростова поехал следом.
Предместья Шлиссельбурга являлись ни чем иным, как поместьями и дворцами вельмож, но только город не переходил в них, а усадьбы были рассредоточены по всем болотистым окрестностям столицы.
В конце весны высший свет разъезжался по имениям — так же делали и Ростовы. Туда звали они своих знакомых на торжественные обеды, вешали гирлянды фонарей по ветвям сада, устраивали невообразимые салюты, музыка не смолкала в огромных залах усадьбы, молодёжь до утра танцевала — и всё дышало весельем.
Май был волшебен. Он наряжал усадьбы в бело-розовое платье цветущих плодовых деревьев, в белоснежную кипень черёмухи и облака разноцветной сирени. Всё кругом дышало сладким запахом мёда, распускающихся цветов и нежно-зеленых весенних листьев. В водоемах пели лягушки, а в перелесках, в кронах яблонь и слив и на погостах слышалась трель соловьев.
Ростов любил устраивать обеды на свежем воздухе — если погода была хорошей, и в зимнем саду, среди лавров, цветов, ананасов, мандаринов и винограда — если шёл дождь.
Центром загородного поместья Ростовых служил двухэтажный деревянный дворец с галереей с изящной балюстрадой, высокими и широкими окнами и залом «в два света» — высотой он занимал два этажа, неразделённых потолком; и рядов окон в нём было тоже два, что придавало обстановке зала и входившим туда людям особый объём.
С обеих сторон от дворца разбегались полукруглые каменные галереи, завершавшиеся флигелями. Возле здания же ютились амбары, подвалы, ледовые домики, а за ними — пристройки для слуг.
За дворцом размещались конюшни, скотный и птичий дворы. Перед фасадом — красиво оформленные клумбы с нарциссами, крокусами, горицветом, гиацинтами и ирисами. Каретный круг был окаймлен кустами ярко-красных роз. Подле въезда в поместье стояла каменная часовня.
И, конечно же, дворец Ростовых окружал плодовый сад. Предназначался он не только для услады взоров хозяев и их гостей, но и для потребностей князя Ростова. В удачные годы — а в семье Ростовых удачным был каждый год — избыток фруктов продавался в Шлиссельбург.
Сад был разбит на квадраты и прямоугольники, которые обрамляли ровные аллеи. Внутри эти сегменты были засажены фруктовыми деревьями, а по краю — ягодными кустарниками. Сад плавно переходил в пейзажный парк, занимавший добрых пятьдесят гектаров, где росли вперемешку местные растения и завезённые из дальних стран.
Несколько делянок было выделено под лён. На фабриках Ростова по его приказу
В самой усадьбе, где принимали Ростовы своего будущего зятя, было два флигеля — для гостей и для детей. В одном из них жили Анастасия с сестрой, а в другом — Орлов, так что получалось, что их окна смотрели прямиком друг на друга. И стоило Орлову открыть ставни, как он видел, что из проёма напротив на него смотрит Анастасия.
Анастасия была… хороша. Орлов не мог сказать против неё ничего. Она была невысока ростом и при этом великолепно сложена. Волосы её, белокурые, мягкой дымкой обнимали контур нежного лица, в живых глазах искрился ум. В свои двадцать четыре года она без всяких сомнений имела фигуру лесной нифмы.
Проблема была не в ней. Самому Орлову от её близости с каждым днём становилось всё более нехорошо.
Пока Орлова не было в городе, в моду вошла античность. Кринолины и рединготы сменили бело-розовые, как рассветная дымка, платья-туники и строгие фраки.
На смену сверкающим алмазам, топазам и рубинам пришли подражания изделиям древней Греции со Старой Земли. Прозрачные и столь любимые ранее камни вышли из моды и сменились резными самоцветами — слоистыми агатами, ониксами. Тут и там в женских причёсках блестели диадемы и золотые обручи, венки из искусственных цветов и золотых колосьев.
Орлов задумчиво разглядывал кольцо с сапфиром, которое оставила для его невесты мать, и понимал, что Анастасии оно вряд ли подойдёт.
Анастасия за время отсутствия Орлова обзавелась новым хобби: она стала коллекционировать зонтики. «Как лучшие леди Альбиона!» — с гордостью говорила она. Зонтиков у неё было уже достаточно много, и в первый же их совместный вечер Орлов с удивлением обнаружил, что эти неприхотливые и простенькие на вид предметы могут делаться очень по-разному: из чёрного или розового дерева, китовых усов, витые из белой и чёрной или из двух чёрных палочек, роговые — жёлтого цвета с крючком наверху или с перламутровым набалдашником.
— Ах, если бы вы привезли мне бамбуковый зонтик с золотой собачьей или петушиной головой… знаете, поручик Астафьев привёз своей невесте такой. Он ведь, кажется, тоже отправлялся с вами в полёт? — вздыхая, говорила Анастасия. — Смотрите, а вот этот я люблю больше всего, — она указала на зонтик с ручкой из рога носорога, стоявший на отдельной подставке.
Орлов с деланным интересом поднял бровь.
— Такого нету больше ни у кого! — с обидой произнесла Анастасия. — Его сделали кочевники. Говорят, их шейхи чем-то очень похожи на нас. Правда, верится в это с трудом. Шейх Сабир Ар Маариф привёз его к нам. Я даже лично с ним говорила. Он не хочет войны и хочет торговать. Ах, граф, сколько он мог бы продать нам пряностей и шелков!..