Помощница капитана. Книга вторая

Ветер Морвейн

— А вы знаете, — Анастасия хихикнула, — что граф Орлов очень падок на блондинок? За то время, что я его знаю, у него было их не меньше семи.

Орлов заледенел. Ксения тоже почувствовала себя неуютно, но тем не менее произнесла:

— К сожалению, этот вопрос меня не интересовал. Но я знаю, что он больше всего ценит в девушках красоту. Всё остальное не имеет для него значения. Вы для графа — идеальный вариант.

— Благодарю, — Анастасия наконец отклонилась назад, и Орлов собирался уже встать, но невеста снова удержала его на месте и, наклонившись, опять поинтересовалась у Ксении. — А вы будете на балу?

— На балу?..

—

Да, отец даёт в субботу замечательный бал. Вы почтите нас? Я почему-то до сих пор не видела вас на балах. А ведь это так важно сегодня — уметь танцевать. Простите, я же не задела вас?

— Я умею танцевать, — сухо ответила Ксения, — если вы приглашаете — разумеется, я буду там. Просто по ночам я обычно сплю, распорядок боевого корабля накладывает свои привычки.

— Ах, ну да… но это же так скучно, сразу видно, что жизнь света куда более элегантна. Тьму я превратила в свет. После заката сна нет ни в одном глазу, и я принимаю посетителей, а днём отдыхаю. Причём, направляясь в постель, совершаю детальный туалет, по своей тщательности такой же, как и выходной. Уснуть получается только на шёлковых согретых простынях, обязательно при свечах. Все шторы опущены, занавеси сомкнуты, но вы можете себе представить?! Я никак не могу уснуть в темноте и тишине! В моём будуаре слуги зажигают специальные светильники, скрытые внутри молочного цвета алебастровых лампионов, через стенки которых просачивается лишь приглушённое чарующее мерцание. И обязательно — под звуки беседы, мне пришлось нанять двух специальных женщин для этого, они у моей постели весь день теперь сидят и негромко разговаривают. Стоит стихнуть голосам, как я тотчас же просыпаюсь. Мне еще пришлось взять и женщину, которая нагревает мне кресло в гостиной и место в экипаже.

— Когда Анастасия хочет сшить себе новый наряд, — пропела Кати, — понравившуюся материю он выкупает в немереных размерах, всю, что есть. Просто чтобы никто больше не пришёл в таком же. Ой! — девушка тут же получила тычок локтем под ребро.

— Ваша стойкость при виде всех трудностей, с которыми вам приходится сталкиваться, а также ваша изобретательность в способах их преодоления делают вам честь! — с коротким кивком произнесла Ксения. — Я хотела бы повторить, что вы — идеальный вариант для его сиятельства, невесты лучше вас он не найдет.

Анастасия улыбнулась и наконец встала, чтобы покинуть ложу, позволяя тем самым подняться и всем остальным.

— А она не так уж плоха, — сказала Ксения, когда они уже сидели в карете, и хотя в голосе её была непривычная для Орлова лёгкость, в глазах горела столь же незнакомая злость.

— Я надеялся, что вы сможете друг друга понять, — с облегчением произнёс Орлов.

— Не так уж плоха для того, кто никогда не покидал Шлиссельбург, — Ксения отвернулась и уставилась за окно. По скулам её не переставая гуляли желваки. Но больше она в тот вечер не сказала ничего.

* Жизнь коротка, искусство вечно

ГЛАВА 37

Как ни старалась Ксения – ей не удавалось прогнать мысли об Анастасие.

Теперь, когда та перестала быть безликой тенью и обрела плоть, Ксении казалось, что Ростова поселилась здесь же, в доме Орлова, и постоянно наблюдала за ними из-за угла. Впрочем, может быть, это и сама Ксения бесконечно выглядывала её силуэт в сумраке коридоров.

Даже в постели она не могла забыть моменты,

когда, к примеру, Орлов целовал её в пупок, и ловила себя на том, что хочет задать вопрос:

– А тебя так целовала Анастасия?

Орлов через некоторое время тоже стал ощущать, что Анастасия наблюдает за ними из-за угла – просто потому, что о ней без конца говорила Ксения. Всякое желание продолжать ласки пропадало, едва Ксения говорила это имя: «Анастасия». Его мучила совесть. Но он по-прежнему ничего не собирался менять.

– Я с ней не спал! – взорвался как-то раз Орлов, но сколько бы он ни повторял эту фразу, с тех пор избавиться от расспросов не мог.

– Нет, ну всё-таки, – Ксения, раскинувшаяся на подушках рядом с ним, чуть повернулась на бок. – Не может же быть, чтобы за десять лет вы ни разу не…

Орлов обжёг её ледяным взглядом.

Ладонь Ксении прошлась по животу Орлова, успокаивая его и заставляя кровь снова заструиться сильней.

– Почему за десять лет ты ни разу с ней не переспал?

Орлов, скрипя зубами, наблюдал, как пальчики Ксении спускаются ниже и, обхватывая его полурасслабленную плоть, начинают ласкать.

– Потому что… – Орлов облизнул губы. – Потому что она была нужна мне не для того.

– О! – Ксения сильнее, почти до боли сжала пальцы и внимательно посмотрела Орлову в глаза. – То есть, для этого тебе была нужна только я?

Орлов ошарашенно смотрел на неё.

– Ты же сама уговаривала меня! – не выдержал он и, оторвав от себя руку Ксении, отодвинул.

– О! – Ксения села. – Не припомню, чтобы я писала вам: трахните меня на мостике, капитан!

Оба замолкли, глядя друг на друга почти что с одинаковым удивлением, а затем Ксения соскользнула на пол и, накинув на плечи первую попавшуюся вещь – это оказалась ночная сорочка Орлова – решительно направилась к себе.

Орлов хотел было окликнуть её, но не успел.

Спала Ксения уже привычно плохо – ей всё время виделась Анастасия, укутанная в пуховую перину, на кровати с пологом, она тоже пыталась уснуть, хотя солнце уже поднималось за окном, и двое нянек, зевая, сидели около неё, пытаясь вести непринуждённый разговор.

Солнце, распаляясь, светило над ними всё сильней, пока комнату не объял огонь – и Ксения не села на собственной кровати, тяжело дыша и оглядываясь кругом.

– Слава богу, сон, – пробормотала она и опустила ноги на мраморный пол. Солнце поднялось уже достаточно высоко и теперь светило прямо ей на подушки. А на резной тумбе у самой кровати стоял букет – цветы и листья алоэ перемежались здесь с абрикосовыми ветками. Ксения прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Комнату наполнял чудесный аромат живых цветов. Запах этот накрыл её успокаивающей волной, и Ксении стало стыдно за то, что произошло вчера – стыдно и в то же время тягуче обидно, потому что она продолжала считать, что права. Только сказала всё, что должна была, как-то не так.

Она позвала слугу и приказала отыскать астры и бабиджан. Взялась писать письмо, но, так и не подобрав слов, лишь начертила на нём собственный вензель и, когда лакей принёс цветы, завернула их в листок.

– Отнесите графу, – сказала она, – и передайте мою благодарность за букет.

Лакей с поклоном удалился, а Ксения начала утренний туалет.

Видимо, потому, что в обычное время она так и не вышла в передние покои, к ней снова постучался слуга и передал, что господин ожидает её в гостиной.