Помощница лорда-архивариуса
Шрифт:
На закате вигилантыпровели по улицам Аэдиса триста чернокнижников – среди них был Альдо Торквинус, бывший владелец этого дома. Осужденных обрядили в длинные белые одеяния из грубого полотна, обрили волосы, на головы надели мешки, на шеи – веревки в знак покаяния и отречения от черной магии.
Затем их сожгли на кострах инквизиции во славу Благого Света, а на деле – в оплату договора с демонами.
Жители столицы содрогнулись от неслыханной жестокости, которой им пришлось стать свидетелями; но куда страшнее были события, которые произошли потом.
На следующий день после масштабной казни и проведенного
Обряд Слияния прошел совсем не так, как предполагалось. Видишь ли, Камилла, как стало известно, тела большинства людей плохо приспособлены к тому, чтобы вместить потустороннюю сущность.
Представь, что ты нальешь раскаленную лаву в тонкостенный сосуд из необожжённой глины. Он потрескается и развалится на куски. То же самое и происходит с обычным человеком, который решает соединиться с демоном. Правда, есть люди, которые… ну да ладно, об этом потом.
Кассиус метнул неловкий взгляд на господина Дрейкорна, на мгновение осекся, затем продолжил:
– Когда попытались схватить инквизитора, оказалось, что занявший его тело демон Арбатель не так уж бессилен: стражники превратились в кровавые лохмотья раньше, чем смогли до него дотронуться. Аурелиус прошел по императорскому дворцу и появился на улицах Аэдиса, сея панику и разрушения. Погибло более тысячи человек, которым не повезло выйти в тот день на улицу. Затем он пропал бесследно, и о дальнейшей его судьбе по сей день неизвестно ничего. Скорее всего, он сгинул, рассыпался в прах, как все те одержимые, о которых сейчас пишут в газетах.
Я охватила себя руками, как в ознобе. Рассказ Кассиуса меня напугал. Покосилась на господинаДрейкорна – оказалось, все это время он внимательно наблюдал за мной черными недобрыми глазами. Я поспешно отвернулась.
– Что же случилось дальше? – поинтересовалась я внезапно охрипшим голосом.
– Последствия этой истории были совсем не такими, как можно предположить. Император Тебальт получил неоспоримые доказательства, что магия – это не обман, не шарлатанство и не предрассудки; демоны реальны, их можно призвать и заставить служить. Император отыскал нескольких чудом спасшихся от инквизиции чернокнижников и повелел провести расследование, чтобы повторить ритуал вызова. Им это удалось. Немалую роль сыграл Филион Кастор, который отрекся от своего наставника и рьяно взялся помогать императору.
Несколько лет спустя император Тебальт заключил Первый Пакт с демоном-архонтом Валефаром.
Наступила Эпоха Магии. Филион Кастор стал первым теургом-механиком при дворе, создал Небесные Часы, заслужил почет и славу.
Демоны стали являться на ритуалы вызова и заключать сделки с людьми.
Бесплотный мир демонов окутан тайной. Потусторонние сущности не любят делиться знаниями. Известно,что когда-то они имели свой материальный мир, но утратили его миллионы лет назад. Среди демонов существует жесткая иерархия легионов, во главе которых
Демонам не чужды зависть, распри и соперничество.
Арбателя и Барензара называют демонами-ренегатами: они заключили сделку с Аурелиусом без согласия третьего архонта, Валефара. Он счел это предательством.
Валефар поведал теургам, что желает отыскать демонов-ренегатов; но после того, как один из них попытался занять тело инквизитора, об Арбателе и Барензаре не слышали ни в мире демонов, ни в мире людей. Они не откликались на ритуалы вызова и не являли свое присутствие никому.
Императора Тебальта заинтересовала возможность обрести неслыханное могущество, проведя ритуал Слияния с демоном, как попытался сделать инквизитор Аурелиус. Что, если ритуал возможно повторить и добиться успеха? – подумал он.
Императору донесли, что у Филиона Кастора остался дневник его старого хозяина, инквизитора Аурелуса, в котором, предположительно, описан подлинный ритуал Слияния.
Император пожелал получить дневник, но отдать его Кастор отказался. Тогда Кастора заключили под стражу в собственном доме. Целый год он провел здесь, взаперти, в компании имперских вигилантов, не имея возможности выйти наружу. В «Доме-у-Древа» не раз проводили обыски, но дневник найти не удалось.
В девятом году Эры Магии Кастора казнили. Избрали для него новый, невиданный вид казни, который – вот ирония! – придумал и разработал сам Кастор и его демоны. Историю с дневником сочли выдумкой и постепенно забыли.
И вот, спустя двести лет, лорд-архивариус Клаудиус Дрейкорн сумел отыскать в императорском архиве заметки, начертанные рукой Филиона Кастора. Из них следовало, что Филион Кастор придумал хитрый способ спрятать дневник Аурелиуса. Он разобрал его на страницы и сокрыл их в собственных книгах – каким образом, ты уже видела. Он использовал запретную природную магию – не демоническую – чтобы сделать рукопись невидимой и пометить книги символом, который виден лишь тебе, Камилла. Старому лорду-архивариусу удалось найти несколько страниц из старинной книги с рассуждениями об общей природе демонической магии: на половине страниц есть пометки Филиона Кастора, на остальных нет. Он пишет, что его пометки на оставшихся страницах – точно такие же, что видны всем – откроются лишь «звездному двойнику небесного механика». Так придворный астролог и предположил, что следует искать человека с подходящей астрологической метрикой, и оказался прав. Ты единственная увидела скрытую рукопись Кастора во время испытания.
Нынешний император Антеон Второй – Свет, храни его! – и канцлер Моркант очень заинтересованы в том, чтобы получить эти записи.
Видишь ли, Камилла, на протяжении двух столетий теурги не прекращают попытки повторить обряд Слияния. Не проходит и недели, чтобы какой-нибудь чернокнижник-отщепенец не рискнул обрести бескрайнее могущество таким путем. Хватает и демонов-ренегатов, готовых пойти на такую сделку. Пока их попытки не увенчались успехом.
Несчастных ждет плачевный конец; полагаю, ты читала в газетах об одержимых. Никто не получает силы, которую удалось обрести инквизитору Аурелиусу; одержимые гибнут в течение нескольких часов в ужасных муках и корчах. Рассыпаются в прах, как сосуды из обожженной глины, в которые налили кипящую лаву.