Помощник. Якоб фон Гунтен. Миниатюры
Шрифт:
С трудом подавляя переполнявшую меня досаду, я громко и резко потребовал к себе господина Дюнна и с предельным спокойствием и барственным неудовольствием бросил ему в лицо:
— Я так и знал!
— Дражайший, уважаемый господин, не надо попусту волноваться.
Я с трудом выдавил из себя:
— Уж чего-чего, а причин для волнения и расстройства здесь предостаточно. Сделайте милость, приберегите ваши неуместные увещания для себя и немедля оставьте попытки меня успокоить. То, что вы сделали, пытаясь изготовить безупречный костюм, внушает крайнюю тревогу. Робкие и неробкие опасения, которые я питал, во всех отношениях оправдались, а мои худшие
— Покорнейше прошу не употреблять выражения «испорчен».
— Постараюсь держать себя в руках, господин Дюнн.
— Благодарю вас, душевно рад столь приятному намерению.
— С вашего позволения, я требую, чтобы вы занялись серьезной и радикальной переделкой костюма — в нем, как показала только что сделанная вами тщательная примерка, обнаружилась масса ошибок, недостатков, пороков.
— Это можно.
— Недовольство, досада и печаль, охватившие меня, вынуждают меня сказать вам, что вы причинили мне огорчение.
— Клянусь вам, что я об этом сожалею.
— Готовность, с какою вы клянетесь, будто сожалеете, что огорчили меня и испортили мне настроение, совершенно ничего не меняет в этом скверном костюме, и я решительно отказываюсь хоть в малейшей степени его признать и абсолютно не согласен принять, поскольку здесь и речи быть не может об одобрении или похвалах.
Что касается пиджака, то я отчетливо ощущаю, что он делает меня горбатым, а значит, безобразным. Это уродство, с которым я ни при каких обстоятельствах смириться не могу. Наоборот, я вынужден против этого категорически протестовать.
Рукава страдают прямо-таки ошеломляюще чрезмерной длиной. Особенно отличается жилет: он производит скверное впечатление и вызывает неприятную мысль, будто у его обладателя толстый живот.
Брюки просто отвратительны. Их рисунок, модель внушают мне подлинный, непритворный ужас. Там, где это жалкое, смешное, страшно нелепое произведение портновского искусства, именуемое брюками, должно быть достаточно широким, оно оказывается удушающе узким, а там, где должно быть узким, оно непомерно широкое.
В общем и целом, господин Дюнн, эта ваша работа начисто лишена фантазии. Ваше произведение свидетельствует о недостатке интеллекта. В этом костюме чувствуется что-то жалкое, мелкое, ничтожное, от него так и веет чем-то глупым, боязливым и доморощенным. Того, кто изготовил такой костюм, разумеется, нельзя причислить к одаренным натурам. Так или иначе, но о подобном отсутствии всякого таланта приходится только сожалеть.
У господина Дюнна хватило наглости заявить:
— Вашего возмущения я не понимаю и никогда не сподоблюсь понять. Множество сердитых упреков, какие вы сочли нужным мне высказать, для меня — загадка и, по всей вероятности, так загадкой и останутся. Костюм сидит превосходно. В этом меня никто не переубедит. Я заявляю: моя уверенность в том, что в этом костюме вы смотритесь необыкновенно выигрышно, непоколебима. К некоторым отличающим его особенностям вы в скором времени привыкнете. Высшие государственные чиновники заказывают у меня свой достоуважаемый гардероб. Точно так же и господа председатели суда благосклонно
Поскольку я был вынужден признать, что ничего поделать нельзя, и пришел к мысли, что атака, возможно, слишком пылкая и порывистая, к сожалению, обернулась жесточайшим и постыднейшим из поражений, то вывел свои войска из этой злосчастной баталии, протрубил отбой и со стыдом обратился в бегство.
Так вот и окончилась смелая авантюра с портным. Не озираясь по сторонам в поисках чего-либо другого, я поспешил к общинной кассе по налоговым делам. Однако тут надо будет исправить одну грубую ошибку.
Как мне теперь представляется, речь шла не столько об уплате налогов, сколько пока лишь о беседе с президентом достохвального налогового комитета, а также о вручении или произнесении торжественной декларации. Пусть читатель извинит меня за эту ошибку и любезно выслушает, что я собираюсь на сей счет сообщить.
Подобно тому как стойкий портной Дюнн гарантировал безупречность своей работы, так и я обещаю и гарантирую подробность и точность, а также лаконичность и краткость требуемой налоговой декларации.
Хочу сразу же окунуться в эту восхитительную ситуацию:
— Позвольте вам сказать, — непринужденно и смело обратился я к налоговому инспектору, а возможно, и к самому почтенному налоговому директору, который приклонил ко мне свое начальственное ухо, дабы внимательно выслушать начатое мною сообщение, — что я как бедный писатель или же homme de lettres [14] располагаю весьма ненадежным доходом.
В моем случае, разумеется, никаких признаков накопления капитала обнаружить нельзя, что я, к моему величайшему прискорбию, тем самым констатирую, хоть и не лью слезы по поводу сего печального факта.
14
Литератор (фр.).
Я не отчаиваюсь, но столь же мало имею причин торжествовать или ликовать. В общем, я, как говорится, еле-еле свожу концы с концами.
В роскоши я не купаюсь. Это вам ясно с первого взгляда. Пищу, которую я ем, можно назвать достаточной и скудной.
Вам явно пришла в голову мысль, будто я располагаю разнообразными доходами. Я считаю себя вынужденным вежливо, но решительно воспротивиться как этой мысли, так и другим предположениям подобного свойства, и сообщить вам голую, нехитрую правду, которая, что ни говори, гласит одно: я совершенно свободен от богатства, зато весьма обременен всеми видами бедности, и будьте добры иметь это в виду.
По воскресеньям я едва могу показаться на улице, потому что у меня нет выходного платья. По своему умеренному, бережливому образу жизни я схож с мышью-полевкой. Даже у воробья и то больше шансов стать зажиточным, нежели у ныне докладывающего вам налогоплательщика. Я написал несколько книг, но, к сожалению, они не встретили ни малейшего отклика у публики. Это привело к удручающим последствиям. Я ни секунды не сомневаюсь в том, что вы это поймете и соответственно представите себе мое своеобразное финансовое положение.