Помощники Ночи

Кук Глен Чарльз

Шэгот и Свэйвар обладали невероятной живучестью. Их хладнокровие пугало самых отъявленных мерзавцев Броса. Понадобилось лишь несколько месяцев, дабы убедить суеверный преступный мир в том, что братьям нельзя причинить вреда, а вот они с превеликим удовольствием прикончат всякого, у кого появится мысль встать на их пути.

Шэгот заметил, что если достать голову монстра из мешка и использовать в драке оружие, которое они нашли на древнем поле б, рани в Белых Холмах, то его и Свэйвара никто не мог даже ранить. Грим не знал, почему так происходит. Впрочем,

он и не пытался разгадать эту тайну. С него хватало и того, что он выполнял волю богов.

Братья жестоко расправлялись с врагами, не испытывая при этом никаких сожалений. Эпоха, в которой они очутились, настолько отличалась от их собственной, что андорэйцам теперешние люди казались чудовищами.

Им это напоминало забой цыплят. Правда, лишь тогда, когда Шэгот держался на ногах. Теперь он спал почти по шестнадцать часов в сутки.

Действия братьев привлекли внимание отца Сильвио Обилада, который занимал особое положение в семействе Боуглиони, одного из Пяти Домов Броса. Его члены на протяжении многих столетий враждовали с Бенедокто. Отец Обилад заверил братьев, что им удастся насладиться безбедной и спокойной жизнью, если они применят свои таланты на службе у Бруглиони.

Шэгот ничего, кроме презрения, к отцу Обиладу не испытывал.

– Халдарские священники – все, как один, скользкие и липкие, – сказал он Свэйвару. – Хотел бы я поглядеть на то, как с ними расправятся Древние. Особенно с этими безмозглыми броскими духовниками. Им только и нужно добраться до власти. Их крики мне покажутся слаще музыки.

Свэйвар промолчал. Теперь он вообще редко разговаривал. Асгрим исполнял все приказы Шэгота, какими бы жестокими, безумными, кровожадными они ни были, только бы избежать всего, что касалось богов.

Основной трудностью, с которой столкнулись братья, оказалась продолжительность сна Шэгота. Она возрастала чуть ли не с каждым днем.

Сильвио Обилад не жаждал крови, в отличие от остальных членов семьи Бруглиони. В детстве он дружил с Сонералом Бруглиони, который стал бы сейчас военным вождем, если бы не умудрился проглотить смертельный яд во время маневров, предшествующих избранию Гонарио Бенедокто. Теперь священник преданно служил Палудану, брату Сонерала.

Палудан Бруглиони был преисполнен злобой и ненавистью. Вся его сущность вращалась вокруг двух этих чувств. Все жители Броса считали, что отец Обилад даже и не пытался смягчить темные стороны Палудана. Вероятно, священник действительно подпитывал ненависть Палудана к сторонникам бенедоктского Патриархата.

Сильвио Обилад старался хорошо исполнять свои обязанности. Однако он годами ломал голову, пытаясь понять собственную веру.

Шэгот и Свэйвар вошли в маленькие и сырые покои отца Обилада. И тут же почувствовали зловоние, исходящее от плесени и грибков. По углам валялись разлагающиеся от влаги одеяния – дары, в кои духовник ни разу не облачился.

Священник всегда носил одну и ту же омерзительную, разорванную рясу. От него самого исходил отвратительный запах.

– Спасибо,

что пришли, – проскрипел духовник. Его голосовые связки стали жертвой извечной сырости.

Братья переглянулись. Этот немощный, дряхлый скелет был одним из влиятельных людей Броса. Именно поэтому Шэгот согласился на предложение священника служить семье Бруглиони.

Высоко и видно далеко. Такое преимущество, по мнению Шэгота, могло помочь в поисках нужного им человека.

Отцу Обиладу немного оставалось до пятидесяти лет. Однако из-за самобичевания он выглядел на все семьдесят. Священник питался исключительно просфорами да водой. По святым дням он постился.

Шэгот считал его безумцем.

– Вы сказали, что ваш хозяин не поскупится. Потому мы и пришли, – прогрохотал он.

– Есть какие-нибудь сведения о том, кого мы разыскиваем? – спросил Свэйвар.

На мгновение священник задумался.

– Ах, это. Таинственный человек с востока. Нет. Пока нет. Никто ничего не знает. Однако Брос большой город, а найти его спешите только вы. Кроме того, мы только начали охоту.

Шэгот заворчал, изводимый чужим нетерпением, которое бушевало в его груди. Он подавил это чувство.

– Так у вас есть для нас работа?

Вонючий старикашка состроил гримасу. Он испытывал угрызения совести из-за того, что ему приказали устроить.

Гримсоны еще не поняли: их наняли, потому что семья Бруглиони могла легко от них откреститься. Они должны были стать главными действующими лицами в готовящемся преступлении, где возможность их устранения выглядела весьма привлекательно.

Отец Обилад всю свою жизнь занимался самообманом. Однако он не был глуп. Священник понимал, что Палудан не собирался использовать этих чужеземцев для прославления Господа. Впрочем, то, что задумал Бруглиони, могло принести пользу и Богу. Сильвио Обилад каждый день убеждал себя в том, что своими действиями помогает Отцу Небесному завершить великое полотно мироздания.

Это самый простой путь уверить себя в том, что все человеческие поступки являются частью божественного замысла. Иначе, как еще можно оправдать жестокость?

– Здесь ужасно воняет, старик. Почему бы вам ни вычистить все это дерьмо? – Шэгот не дал отцу Обиладу ответить. – Так что за работа? Вы разбудили меня. Переходите к делу.

– Патриарх планирует усилить свое влияние в Коллегиуме, создав новые должности принципатов. Он вознаградит ими стойких заступников веры.

Шэгот засопел. Андорэец совершенно не разбирался в епископской политике.

– Великий выберет трех человек диаметрально противоположных взглядов. Один – противник Патриарха. Второй – его союзник. А третий – сторонний наблюдатель, который вряд ли сможет претендовать на место Бенедокто. Впрочем, эти должности просуществуют недолго. – Вообще-то, принципатами становились лица, не вовлеченные в интриги Пяти Домов. Однако последние тайно решили, что каждый представитель семейства должен постоянно занимать одну такую должность. Чтобы стать Патриархом, нужно быть принципатом.