Помпа

Перфильева Анастасия Витальевна

— Всё. Чисто. Теперь беги к дому. Галюшка в сарае переноску готовит, тащи сюда. И помпу выносите! Только тихо, батю с маманей не будить...

Ноги быстро понесли Юльку наверх. Отставший гусь, зашипев и распустив крылья, шёл навстречу — пришлось галопом обежать мимо отцветающей картошки, мимо розовых в лучах встающего солнца черешен.

Галюха копошилась в тёмной глубине сарая среди сваленных досок, бочек, старых ульев.

— Уже переноску велел тащить! И помпу! Галь, мы с тобой вместе, да?

— Сперва переноску. Не мешай.

Галка

быстро мотала на согнутую руку белый пластмассовый электрический провод. На конце его торчала штепсельная вилка.

— Изоляцию ещё прихватить, всё одно понадобится...— себе под нос пробормотала Галя.

— Что?

— Ступай в дом, разуйся смотри, на кухне в шкафу моток чёрный в бумаге. Ладно, я сама. Всё одно и Шурку будить...

— А его зачем? Пётр ничего не говорил!

Галя только строго — ни дать ни взять тётя Дуся — бросила на сестру взгляд, передавая ей тяжёлый свиток провода.

— Тащи.

Старательно и торжественно поволокла его Юлька обратно по усадьбе мимо черешен, картошки и ореха — к скважине. Пётр сидел на кирпичном её бортике, свесив вниз ноги, и курил. Голубой дымок вился над его головой.

— Ага,— встретил он Юльку,— порядок?

— Порядок! А почему называется — переноска?

— Сама догадайся. С места на место носят же,— улыбнулся Пётр.

Снова загоготали у плетня гуси. Они колыхались теперь от кринички к ручью, могли ведь зайти к скважине! Юлька, собрав волю, не тронулась с места, и гуси прошли. Докурив, Пётр спрыгнул опять в колодец, Юлька присела у борта. Нагнувшись, Пётр счищал, сдувал ржавчину с торчавшего из бетонного пола отросточка старой трубы. Нашёл диковину!

— А зачем он, отросточек? То есть эта... трубка старая? Она в земле глубоко?

— Соображаешь...— не разгибаясь, ответил из колодца Пётр.— Конечно, в земле! Где грунтовые воды. И от этого ничтожного, как ты назвала, отросточка, если хочешь знать, вся наша затея зависит! Старую трубку в своё время на глубину метров пять загоняли — так? Диаметром она полтора дюйма — так? Чтобы воду из грунта напором тянуть, отверстия в ней насверлены. В чём же загвоздка? Как бы отверстия илом не затянуло или вода вовсе в другой пласт не ушла. Тогда — пиши пропало! А такое ведь тоже случается. Сколько годков скважина бездействует, мы с тобой не знаем. Поняла хоть что-нибудь?

Юлька неопределённо, но энергично помотала головой. Пётр, подтянувшись, легко вылез из скважины, вытер ладонью лоб, сел рядом с Юлькой.

— Если наша с тобой помпа требуемую мощность даст — отлично. Не даст, не вытянет воду — пропали. Огороды кругом сохнут? Сохнут. Картошка горит? Горит. Не говоря там о перцах... И о расходах ко всему.

— О перцах. И о расходах,— поддакнула Юлька.

— И чего Галина копается? Пробовать пора!— Пётр снова закурил.

— Мне сбегать? — вскочила Юлька.— Она Шурку зачем-то будить хотела! И ещё какую-то изоляцию взять...

— Тоже соображает,— усмехнулся Пётр.— Садись, обождём.— Он подвинулся, обмахнув борт скважины.'

Юлька

села. Помолчали. Совсем близко, в сливе у плетня, защёлкал соловей.

— Ты в школе какой предмет больше любишь? — спросил вдруг Пётр.

— Я? Сама не знаю! — искренне призналась она.

— Как же так? Я теперь техникой увлекаюсь — да? А в школе, не поверишь, самым главным пение считал. Артистом хотел быть.

— Артистом? Настоящим?

— Арии из опер наизусть знал. Например, Онегина. «Вы мне писали, не отпирайтесь...» — пропел Пётр и засмеялся.

Юлька залилась тоже, хлопнула в ладоши.

— Ой, как здорово!

— Пластинки собирал. Мамочка денег на завтраки даст, а я на пластинки берегу. А один раз — на стройку к нам театр приезжал — набрался смелости, за кулисы пролез.

— За кулисы?

— Тенор у них добродушный такой был. Я ему и говорю: «Хочу, мол, тоже певцом стать!» Вспомнить совестно...

— А он? —Юлька вся повернулась к Петру.

— Он мне: «Спой, светик, не стыдись!» Знаешь, из басни? Я запел что было мочи: «Вы мне писали, не отпирайтесь...»

— А он?

— Обнял меня и сказал: «Кончай, друг, школу.

Может, из тебя тракторист добрый выйдет, может, инженер. Голос у тебя, конечно, есть, как у всех людей». И контрамарку на «Свадьбу в Малиновке» дал...

— Вот нахал! Просто ужас! Неправда! Он же обманул, не понял!

— Всё понял, И я ему теперь, сестрёнка, благодарен.

Гуси залопотали совсем близко. Захлопали крыльями, устремились куда-то... От дома, от малого ореха Лукьяненок отделились две фигуры: Галя с Шурцом волокли коробку с помпой.

— Ладно, хватит болтать,— сказал Пётр.

Коробку поставили возле скважины. При общем молчании Пётр открыл, развернул помпу — синий крашеный бочок её заиграл, засветился на солнце как лакированный! Пётр достал из карманов отвёртку, плоскогубцы, нож, кусок резинового шланга...

— Теперь слушайте внимательно,— сказал он трём присевшим вокруг скважины помощникам.— Шурка на большой орех полезет. Галина возле меня стоять будет. («Эх, не я!» — подумала Юлька.) А Юлька...— Пётр тоже подумал.— Возьмёшь переноску и пойдёшь к дому... Ты что, ты что? — закричал он, потому что Юлька уже подхватила свиток провода.— Размотаю — конец с вилкой возьмёшь. И будешь эту вилку по Шуркиному сигналу в сеть вклю-чать-выключать. Я вечером у терраски розетку привернул, увидишь. Потом, конечно, в скважине выключатель поставим. Поняла?

Юлька ответила твёрдо:

— Да. Поняла.

— Сигналы будут такие: один раз Шурка с ореха рукой махнёт — помпу включай, Два раза —- выключай. Вилку долой! Ты же школьница! Или, может, Галюшку на включение поставить?

Заглянул бы Пётр в эту секунду в Юлькину душу!.. Она повторила решительно, быстро, чётко:

— Стоять у терраски. Шурка раз махнёт—вилку втыкать. Два — вытыкать!

— Правильно, умница. Теперь так... Маманя с батей спят, бабуля выйдет — ничего: она у нас толковая, всё поймёт...