Помяни черта!
Шрифт:
— Тавериль, умоляю, пощади мою семью, сделай их изгнанниками, только не убивай! — прохрипел потерявший всякую надежду Ган. Он уже не верил ни в меня, ни в договор, ни в проведение, просил отчаянно и тихо.
— Нет. — Последовал сухой ответ Стука, далее он дал команду ловцам, — грузите их.
Крабовидные амбалы в два прыжка по прозрачным площадкам поднялись к шару, и легким движением клешней зашвырнули нас внутрь.
Я думала там пусто, оказалось, нет. Шар не был прозрачным, но уже был забитым. Семейство Гаяши насчитывало более
— Ничего себе расплодились, — прошептала я.
— А тебе все шуточки шутить хочется? — прохрипел Ган.
— Ой, да брось ты кукситься, сейчас нас выпустят. — Я улыбнулась ближайшей красивой паре с маленьким ребенком. — А почему все в трауре? Вы вот в этом желаете встретить нового Правителя?
— Мы не присягнем Стуку, — Ответил мужчина.
— А я не о нем вовсе.
Оглядываюсь в поисках своей агентурной группировки, вокруг только хмурые лица и ни одного веселого. Сообщников своих обнаружила в дальнем углу не только связанными, но еще и побитыми, а Эдваро так вообще в отключке. Рядом с ними непостижимым образом оказался и Ган Гаяши, который, плюхнувшись возле плачущей Глицинии, не переставая, что-то шепчет. Императрица под конец его исповеди вздрогнула, но, обернувшись к супругу, потянулась за поцелуем.
Моя улыбка стала шире:
— И вообще, на будущее, чтоб знали: умирать нужно с музыкой, а в нашем случае еще и с улыбкой. — Почувствовала прикосновение к правому плечу, поворачиваю голову и добавляю, — вот как у Жмира.
Полупрозрачный поклонник оскалился еще больше.
— Так, ты что тут делаешь? — не поняла я.
— Хочу принять смерть вместе с Вами, Великолепная.
— Прости лупоглазик, но смерть отменяется. — Совсем забыла, что обращаюсь к многоуважаемому первому советнику предводительницы чури.
— Как Вы можете оставаться такой счастливо отрешенной? — восхитился он.
— Ну, могу. — В этот момент замечаю небольшое шествие, точнее заплыв, в сторону площади, где нас закупорили в шар. А вот и гвардия спасения!
— Я не достоин ваших ног! — выдохнул опечаленный чури.
— Хорошая мысль, значит, я их тебе и не покажу. — Удивление Жмира было таким сильным, что он отлип от плеча и шмякнулся на мою грудь. — Холмы и взгорья тоже не покажу. Зато спасу твою жизнь. Кстати, а вон и наше спасение!
— Где? — повторно отлипший от удивления чури повис на уровне моих глаз.
— Прямо по курсу, во всей своей красе. Сияет.
— Это сияние течения Дарави, через пять минут нас не станет. — Ответил Жмир.
— Да нет же, светится, вон, правее… — не в силах указать рукой, я наклонила голову. — Правее смотри.
— Это стайка чури.
— Над ними. — Скомандовала я. — В белом костюме в окружении двух десятков бронированных слизней.
— А это погибший принц Фило. — Все тем же расстроенным голосом ответил Жмир.
— Ну, и никаких догадок на
Чури завис с открытой зубастой пастью, а вот уникальный рыб, то есть мужчина Ган, наоборот встрепенулся. Остальные Гаяши просто поднялись со стеклянного пола, а этот…, не знаю, что он сделал, но через мгновение уже стоял подле меня, шумно сопя в ухо.
— Это было единственно верное решение, — ответила я, поежившись под его взглядом, — нечего сопеть.
— Ты… ты вернула Фило с того света? — в священном ужасе спросил он.
— Скорее пригласила погостить и выдернула его из Аида.
— Как? — взгляд у Гана стал совсем ошарашенным.
— Рассказывать долго. А ты прав, давай назовем это происшествие возвращением с того света. — Подмигнула я. — И просто проследим за всеми, кто становится призрачно-белого цвета.
— Зачем?
— Чтобы определить, кто еще был против правления семьи Гаяши.
— Великолепная Галина, это плохая идея, сейчас побелеют все. — Подал голос оклемавшийся Жмир и так же учтиво пояснил свою мысль. — Потому что в гибели Фило не было сомнений. И его явление сейчас не что иное, как воскресение мертвеца.
— Ой, да так даже лучше. Никто не посмеет оспорить право на правление, правда Ган?
Мне не ответили, более того — этот наглый чешуйчатый гад перестал со мной разговаривать. Промолчал в мгновение безудержной радости, когда нас из шара выпустили и развязали. Не улыбнулся, когда его бывшие подданные неистово благодарили за возвращение чури, а родные — за открытый мир и призыв сводного брата, иначе быть бы им всем…
Во время выдворения Стука в дальнюю провинцию на исправительные работы мстительный паразит Гаяши ни «спасибо», ни «пожалуйста» не сказал. Вообще отвернулся, пока я зачитывала приговор бывшему граф-рыбу. Хотя, чельд подери, то, что он крепко обнимает свою млеющую от счастья жену, тоже моя заслуга!
А во время шикарной коронации Филио, когда новый, красивый до умопомрачения, Император наградил меня Звездой почета и, упав на одно колено, дал обет развития всей империи Гарвиро, это чудилище доморощенное, скривившись, как от лимона, отвернулось. И ведь знает, что по окончании срока средний брат безоговорочно вернет ему власть и отправится исследовать другие миры.
Обидели маленького Гаяшу, он теперь на меня век дуться будет. Точнее больше века, пока к нему не вернется Империя. Но если подумать, чельд с ним и его обидами!
Зато не мне придется рассказывать: что Эдваро все богатства папани спрятал в хранилищах Филио, и сколько их там было — не помнит;
что ради чистоты всего семейства ему придется просить прощения у чури;
что его и Глицинию утвердили на должность дипломатов и через десять дней у них назначена первая встреча.
В общем, я могу собой гордиться, семь из восьми пунктов выполнено, осталось счастливо выдать замуж Тиото. Сделать намек седовласому красавцу Шпунько, зря, что ли, он смешил ее часами?