ПОНЕДЕЛЬНИК
Шрифт:
Обратный путь оказывается намного сложнее и неприятнее. Ведь тебе необходимо
двигаться в гору – мороз усиливается, шоссе прямо у тебя под ногами степенно
обледеневает, снег по обе стороны дороги покрыт искристой коркой. Нахохлившись, ты
делаешь очень маленькие, осторожные шаги, и каждый дается тебе с трудом – передвижение
по неверной поверхности требует особого напряжения. Нетренированные мышцы ног очень
скоро напоминают о себе глухой болью. Сходя на обочину,
злобно сигналяющую машину, ты проваливаешься в холодное-мерзкое, и осколки снега
больно впиваются в твои ноги, забиваясь под брюки. Мороз щиплет уши и нос, а новые
ботинки, как выяснилось, предательски жмут. Пережив все это, рекламный листок с адресом
рынка, намертво прилипший к шоссе, ты воспринимаешь как нежданный подарок судьбы,
тебе даже удается разобрать текст: улица Зеленая, дом десять. Так легче спрашивать дорогу,
цель близка.
Действительно, первый встречный советует тебе обойти недостроенное здание с
противоположной стороны – там пролегает узкая дорожка, которая ведет прямиком на улицу
Зеленую и к нужному строению. Правда, эта приятная новость ничуть не облегчает твое
путешествие. Сапоги натирают. Левый сильнее, чем правый. Продвигаясь по узкой,
скользкой дорожке между стройкой и бетонной стеной, ты пытаешься идти так, чтобы
задник ботинка не соприкасался с пяткой. Деланно прихрамываешь, ставя левую ногу на
мысок в надежде, что боль спадет или на худой конец станет терпимее. Все тщетно. Дубовая
кожа уже не пятку натирает, а горячую, саднящую рану, в которую она превратилась.
Наконец-то в муках выбираешься на Зеленую улицу и спрашиваешь элегантно одетую
даму, где находится дом номер десять. Она не знает. Почему-то смотрит на тебе с
презрением. Ты оглядываешься. Улица Зеленая вовсе не зеленая, а такая же, как и все в этом
неуютном районе – серая, с блочными домами, половина из которых не достроена, с
озябшими людьми на автобусных остановках, переминающимися в ожидании машины. Ты
16
даже не удивишься, если соседние улицы называются «желтой», «коричневой», «синей», все
равно это не имеет никакого значения. Ты и все люди на улице Зеленой щедро выдыхаете
клубы пара, у всех у вас пустуют руки – ни сумки, ни пакета, ничего.
На остановке ты спрашиваешь, как пройти к дому номер десять. Тебе указывают на
противоположную сторону улицы. Там еще одна остановка, а за ней и за проволочным
забором очередное блочное здание. Одноэтажное, манежного типа. Дом десять. Подойдя
ближе, ты понимаешь, что рынка здесь в помине нет. То ли давний старик что-то спутал и
про пять этажей наврал, то ли рекламное объявление устарело.
виднеется железная калитка, над которой, видимо, местный художник металлической и
корявой вязью вывел слово «магазин». При чем тут магазин? Пройти к дому номер десять
через калитку невозможно, ей уже давно никто не пользуется, теперь вход находится с торца
здания, и к нему путь пролегает через ворота. Ковыляешь к двери с глазком – на стене,
справа от нее висит красивая медная дощечка с названием незнакомой тебе фирмы. Это не
рынок бытовой техники.
Возвращаешься на улицу. Мимо тебя бредет задумчивый пенсионер, заложивший руки
за спину. Останавливаешь его и спрашиваешь, где находится рынок. Он вроде где-то
поблизости. От этой мысли становится тоскливо, ведь ты знаешь, что рынок близко, с
недавних пор тебе даже известен точный адрес, но делу это совершенно не помогает. Ты все
ходишь, ходишь, икры болят, мозоль достает, плечо тянет, морозец обжигает лицо и шастает
по всему телу. Хоть рычи от бессилия: рынок близко, адрес есть, но цели достичь так и не
удалось. Рынок поблизости, адрес известен, где рынок? Пенсионер молчит и пытается что-то
вспомнить, очень долго. Ты уже хочешь бросить его, но старик тебя не отпускает:
– Погоди, сейчас скажу.
Он поворачивается в ту сторону, откуда только что пришел, и вытягивает руку:
– Видишь, вон там перекресток? Дойдешь до него, затем повернешь налево и пойдешь по
перпендикулярной улице. Там есть рынок.
– Бытовой техники? – уточняешь ты.
– Да.
– Но мне нужен дом десять по улице Зеленой, – после стольких потерь далеко уходить от
этого места тебе совершенно не хочется.
Старик опять погружается в размышления. Смотрит себе под ноги, затем начинает
недоверчиво оглядываться по сторонам и, наконец, указав на дом номер десять, говорит:
– Вот дом десять.
– Но мне нужен рынок бытовой техники, – капризно повторяешь ты.
– Иди, куда я сказал, – совсем незлобно, но нельзя сказать, что и очень уверенно, советует
пенсионер.
И ты идешь. Неудобно обижать пожилого человека, который пытался тебе помочь. Если
ты обратишься к новому прохожему или, решив пренебречь советом, отправишься в
противоположном направлении, он непременно обидится. А ведь дедуля к тому же пытливо
смотрит тебе вслед – стоит и смотрит, заложив руки за спину – и трудно сказать, что его
интересует больше, твоя дальнейшая судьба или авторитетность его пенсионерского мнения.
И вот ты идешь по улице Зеленой, с тоской, даже ужасом понимая, что дом десять