Понты и волшебство

Мусаниф Сергей Сергеевич

— Вы звонили Андрюше?

— Звонил, он говорит, что ничего не предпримет без вашего приказа.

— Странно, — сказал я. — Это на него не похоже.

Поджог офиса был объявлением войны, на такую угрозу Андрюша должен был реагировать автоматически.

— Он не хочет вмешиваться, шеф. Подольские собрали много стволов, больше, чем он предполагал. Он тянет время, зная, что вы… неадекватны. Хочет подождать, пока все само собой рассосется.

— Сколько волка ни корми… — пробормотал я.

Хотя ничего удивительного

в поведении Андрюши я не видел. Бандит, он бандит и есть, нельзя ожидать от него вассальной преданности.

— Но если вы с ним поговорите сами… — сказал Александр.

— Дайте мне трубу, — попросил я.

— Его номера не отвечают. Ни сотовые, ни домашние.

— Он вообще жив?

— Вчера был жив, я его видел.

— Прячется, — сказал я. — Значит, сильно его напугали.

— Они — отморозки, а он — нет, — сказал Александр.

— Трубу! — потребовал я.

Он вытащил из кармана свой сотовый телефон и приготовился набрать номер.

— Нет, так не пойдет, — сказал я. — Освободите мне руку.

— Шеф, врачи…

— Александр, — сказал я, — кто тут ваш непосредственный начальник, а?

Он распутал ремни, стягивающие мою правую руку, и вложил в нее телефон. Кусочек пластика тут же выпал из онемевших пальцев, и Александру пришлось подбирать телефон с пола и повторять операцию.

В пальцах кололо от восстанавливающегося нормального кровообращения, я еле смог набрать известный мне одному номер. Трубку на том конце сняли после первого же гудка.

— Алло.

— Здравствуй, Тенгиз. Как дела, дорогой?

— Потихоньку, — сказал Тенгиз с неизжитым даже после двадцати лет жизни в Москве кавказским акцентом. — Как сам, Иван?

— Ты же знаешь, Тенгиз.

— Знаю, знаю, сочувствую. Что я могу для тебя сделать?

— А что ты можешь для меня сделать, Тенгиз?

— Иван, ты же знаешь, для тебя я могу сделать все.

— На меня наезжают, Тенгиз.

— А что твой Андрюша?

— Испугался мой Андрюша.

— Ай, как нехорошо. Я говорил тебе, Иван, Андрюша — шакал. Ты слишком его к себе приблизил.

— Ты всегда был мудрее меня, Тенгиз.

— Ты льстишь старому человеку.

— Я слышал, у подольских сильная бригада.

— Ты же знаешь, Иван, на любую силу всегда найдется другая сила, еще сильнее.

— Ты сделаешь это для меня?

— Считай, уже сделал, Иван.

— Я у тебя в долгу, Тенгиз.

— Какие долги могут быть между нами? — спросил Тенгиз. — Ладно, выздоравливай, ни о чем больше не беспокойся. Тебе нервничать нельзя.

— Спасибо, Тенгиз.

— Увидимся еще, да?

— Непременно, Тенгиз.

Он положил трубку, я нажал на отбой и вернул Александру телефон. Мой зам удивленно на меня смотрел.

— Что вы только что сделали, шеф?

— Задействовал нашу последнюю линию обороны, — сказал я. — Решил все проблемы. Теперь вы сделайте

для меня одну вещь.

На лице Александра промелькнула тень испуга. Боится, что я его попрошу освободить меня и раздобыть какие-нибудь носильные вещи. Не хочет быть пособником бегства больного из психушки.

— Что?

— Я сделал достаточно для нашего бизнеса, — сказал я.

На самом деле, даже больше чем достаточно. Минуту назад я подписал смертный приговор своим врагам. Леня Подольский уже покойник, да и Андрюша тоже. Тенгиз не из тех людей, кто бросается словами, и долго объяснять ему тоже не надо.

— Теперь вы ответите на мои вопросы.

— Хорошо, — с видимым облегчением согласился Александр.

— Как давно это со мной произошло? — сказал я. — И что, собственно говоря, это такое?

— Доктор говорит, вас нельзя беспокоить…

— Александр, я уже беспокоюсь. Когда это случилось?

— В день первого наезда подольских, шеф, — сказал он тихо. — Вас нашли на парковке рядом с вашей машиной. Вы лежали на асфальте, и мы подумали, что случилось худшее…

Знаю я, что они подумали. Что шеф задрал ногу и пописал не на то дерево, и мгновенно получил ответку. Но на такую оперативность подольские не способны.

— Как давно?

— Три недели, шеф.

— Какой диагноз?

— Шеф, я не…

— Вы знаете диагноз, Александр, — сказал я. — Не верю, что не знаете. Говорите.

— Э-э-э…

— Я все еще жду.

— Шизофрения, — выпалил он. — Вялотекущая, отягощенная кататоническим кризом или еще чем-то там.

— Бред, — сказал я. — Шизофрения — не ветрянка, ею нельзя заразиться, и она не начинается просто так. Должны быть симптомы.

Он виновато развел руками, как будто и в самом деле посодействовал развитию моего заболевания.

— Так говорят врачи.

— Меня проверяли? — спросил я. — Может, мне вкололи какую-то психотропную гадость?

— Нет, шеф, — сказал он. — Проверили сразу же, как только доставили вас сюда. Все чисто.

— Значит, я сам тронулся, — сказал я.

Александр промолчал. Любой комментарий с его стороны был бы нетактичным.

— Дать вам сигарету, шеф? — спросил Александр.

— Я бросил, — сказал я и заметил удивление в его глазах. — Да, ваш босс свихнулся настолько, что бросил курить.

— Шеф, — сказал он, — я пойду, мне надо…

— Идите.

Даже здесь, даже привязанный к койке, даже буйный сумасшедший, я все равно был его начальником. И только что при помощи одного телефонного звонка продемонстрировал, что даже из психушки способен контролировать ситуацию и решать возникающие проблемы. Александр никогда не был амбициозным и не метил на мое место, роль зама его всегда устраивала, и все же после сегодняшнего он дважды подумает, прежде чем решится на какой-нибудь неосторожный шаг.