Понурый Балтия-джаз
Шрифт:
Побежал один Чико и, хотя прибыл раньше босса, в вестибюле подвергся прилюдной порке. Эфраим всегда так наказывал, если не убивал. Кто бы мог подумать, что адепту телесных наказаний оставалось жить до полуночи? Чико плевал на порку. Не в наказании суть. Босс вправе назначать любое... Нарушили данное ему слово, в этом все было дело. Но это уже моя догадка.
Чико выбрал кличку из романтических побуждений. В Гагры приезжал Александрович. Гастроли тенора совпали с тем периодом в жизни Вагаршака, когда подросток переживает превращение в мужчину. До
Чико вылупливался из уголовного мира вместе с новой в его среде формацией "демократов". Не отвечал на малявы, не являлся на толковища. Авторитарный режим рухнул по одну сторону, легальную, от линии раздела добра и зла. Тогда рухнули авторитеты и по другую сторону, которая была нелегальной. Перебравшийся в Москву Чико подрабатывал третейским судейством для черных землячеств. Деловые негры, обрусев и заведя бизнес, прикрытый женами с российскими паспортами, заразились лихорадкой стрелок и разборок. Тогда-то и появилась у Чико фамилия. Он принимал клиентов в казино "Тургенев" на Рождественском бульваре близ московского почтамта.
Тургенев слыл старомодным. Клялся здоровьем матери. Танцуя, прижимал телку, а не месил воздух руками и ногами на расстоянии. Спиртное не употреблял, и черные подданные считали его мусульманином.
Обыденка тянулась своим чередом, пока эфраимовская братва не докопалась, кто завалил босса направленным взрывом в задницу в туалете.
Чико Тургенева вызвали в Питер. Приезжал ли он в город и потом вернулся в Москву, или провел подготовительную стадию дела стараниями своих питерских кентов, - неизвестно. Чико покинул купе в "Красной стреле" ночью в Твери, отправился на центральный переговорный пункт и набрал номер телефона хазы, где предстояла разборка. Угловую квартиру на шестом этаже у парка Победы вырвало взрывом и отнесло от дома метров на двадцать. В протоколы внесли наличие пяти раскромсанных, не опознаваемых трупов.
Заряды и электронные взрыватели Чико мастерил сам. Бог не дал ему голоса, и Чико не мог повторить Александровича. Но, подобно балерине, которая постоянно, даже с любовником, думает только о своих ногах, или певцу, любой разговор для которого лишен всякого смысла, кроме пробы голоса, Чико постоянно работал над собой: все, что бы он ни делал, непременно относилось к совершенствованию мастерства. Он хотел быть великим. И был им. Бомбы, выходившие из-под его рук, играли, как скрипки Страдивари. Если бы он знал такое имя, то, возможно, назвался бы Чико Страдивари. Естественно, подобное сравнение не могло принадлежать Чико.
Сравнение - хромающее, правда, как и всякое сравнение, - сделал другой человек.
В августе 1993 года в Таллинне грохнул первый заказной взрыв. Он был приурочен к приезду папы Римского. Далее взрывами взломали стальные ворота оружейных складов двух воинских частей - как раз накануне их отвода из Эстонии. Три с лишним сотни автоматов
Анализ рабочего почерка позволил связать эстонские взрывы с терактом в московской гостинице "Метрополь" 15 января 1995 года. В полдень вырубилось подслушивающее устройство, вмонтированное в телефонный аппарат номера люкс, где калининградский предприниматель проводил совещание со своими московскими представителями. Обсуждалось финансирование "партии независимой Балтийской республики", ставившей на отделение области от России. Как раз в это время Кремль раздавал суверенитеты.
Номер телефона вызвали из мобильного аппарата, и в "люксе", едва прозвучал звонок, раздался взрыв. Никто не пострадал. Крови, по мнению экспертов, не пожелали заказчики. Взрыв в протоколе охарактеризовали как предупреждающий.
Человек, который использовал образ скрипки Страдивари для сравнения изящных устройств, сработавших в Таллинне и в Москве, сначала высказался в том смысле, что это один и тот же почерк. Несколькими неделями позже он назвал и странное имя - Чико Тургенев.
Чико был неимоверно тщеславен - его помощники в открытую назвали кликуху хирургу в институте Склифосовского. И ещё он был абсолютно уверен не только в себе. Помощники Тургенева безошибочно "клали шпалой крайнего" подсовывали наводку, по которой милиция хватала невиновного или находила квартиру, давно покинутую бандой. И коль скоро Чико работал только с проверенной подмогой, значит... Значит, если появились залетные, он уже не работал? Только показывал себя? Или новенькие призваны сыграть роль шпал?
...Сидя теперь перед Ге-Пе, я подумал, что тогда в "Склифе" повезло не только Порфирику-Гарсиа, но и мне. Чико лежал на полу в беспамятстве или просто не открывал глаза. Я видел его. Он меня - нет.
– Давайте подводить итоги, - сказал я.
– Я устал и нуждаюсь в повторе. Иначе утром забуду.
– С вас пять тысяч, - охотно напомнил толстяк.
– И тогда?
– И тогда наш общий друг Дечибал Прока без промедления доставит вас на место, где вы сможете своими глазами увидеть дорогого гостя, имя которого я назвал.
Я представил себе, как потащусь через сосновый бор под завывание и свиристение деревьев, утопая ботинками в снежной мокрети. Потом снова отправлюсь в Таллинн, явлюсь в представительство "Балтпродинвеста", которое на самом-то деле представляет калининградскую фирму, и Андрей, понимающе бесстрастный, поднимает с постели Дубровина, чтобы тот выслушал новость о предстоящем платеже не позднее завтрашнего утра. И получу ответ, что деньгами распоряжается Шлайн, который появится через пару дней. И денег мне не дадут.