Пообещай мне лунный свет
Шрифт:
— Если обойдется без осложнений, через несколько дней Кейро сможет вставать, — проговорил Фредерик, надевая плащ. — Я попрошу мисс Гибсон принести ей что-нибудь из ресторана. — Доктор в упор посмотрел на Лоутона: — В следующий раз, когда вам захочется нанести мисс Кейро визит, попрошу воспользоваться дверью.
Лоутон послушно кивнул:
— На пару дней мне придется уехать, но по возвращении я непременно выполню вашу просьбу.
— Буду весьма признателен, — проворчал Фредерик, протискиваясь в дверь мимо судебного исполнителя.
Он уселся в свой экипаж, а
— Ты только вернулся? Или только что встал с постели? — насмешливо спросил Такер. Он и сам знал ответ и не стал дожидаться его от Лоутона. — Что с Кейро?
— Ей лучше. Она пришла в сознание. Фредди говорит, что через несколько дней совсем поправится.
— А тем временем? — поинтересовался Вуди.
— Мы выследим Хариту, — ответил тотчас же помрачневший Лоутон, — чтобы схватить ее прежде, чем она найдет какой-нибудь способ отомстить или соберет подкрепление, чтобы освободить Нейта из тюрьмы.
— Куда мы направимся? — деловито спросил Ал.
— На ферму, где Харита оставила жеребца Лоутона, — отозвался Такер. — Бог ты мой, парень, я уже начинаю сомневаться, что нам удастся сделать судебного исполнителя из такого несмышленыша. Неудивительно, что ты не добился успеха, встав на путь преступлений. Тебе нужно многому учиться!
— Отстань от него, — оборвал его Лоутон, спускаясь на улицу, где была привязана его лошадь. — Вчера Ал показал, на что способен, не дрогнув под дулами пяти заряженных пистолетов. Парень заслуживает медали, если тебя интересует мое мнение.
Ал поблагодарил Лоутона признательной улыбкой.
— Спасибо, Лоу, я боялся, что испортил все дело, когда они начали забрасывать меня вопросами.
— Ты отлично справился, — приободрил его Лоутон и вскочил в седло. — Когда Такер обучит тебя всему, что необходимо знать для охоты на преступников, ты станешь не хуже его разбираться во всех тонкостях службы судебных исполнителей.
— Никогда! — возмутился Такер и выпятил грудь. — У меня перед этим молокососом преимущество в целых двадцать лет!
— Но не все из них были победными, — съязвил Лоутон, прежде чем затянуть очередной куплет из любимой песни.
Ал пристроился рядом с Вуди, задумчиво глядя Лоутону в спину.
— Он не слишком-то хорошо поет. Вы когда-нибудь говорили ему об этом?
Вуди рассмеялся, поудобнее устраиваясь в седле.
— Нет, пока не говорили. И ты тоже не скажешь, если подумаешь хорошенько. Лоутону не нравится, когда кто-нибудь критикует его музыкальные способности. Однажды наши арестанты предприняли такую попытку, но он вдвое сократил их рацион, и к тому времени, всегда мы добрались до Форт-Смита, они сами умоляли его спеть, чтобы наесться досыта. Однако среди них было несколько закоренелых преступников, затаивших на Лоутона такую злобу, что предпочитали умереть, но не сдаться.
— Как Гардинеры, — прошептал Ал.
— Вот именно, — процедил Вуди.
Мысли о хитрой Харите, вынашивавшей планы мести, не шли у него из головы. Теперь, когда и второй ее брат погиб, сраженный пулей Лоутона, а третий томится в
Лоутон тоже думал об этом. У Хариты были обширные связи: своей красотой она околдовала достаточно мужчин, готовых выполнить любую ее просьбу. Лоутон должен остановить ее прежде, чем она начнет приводить свой план в действие и соберет подкрепление, чтобы продолжить войну. Проклятие! Где прячется эта девчонка?! Пока ее брат томится в тюрьме Элрино, она не уйдет далеко.
Кейро вздохнула, не зная, чем заняться. Фредерик посадил ее под домашний арест, который продлится еще три дня. В ее спальню хлынул поток сердобольных женщин, которые приносили ей горы еды и на прощание настойчиво советовали отдыхать. «Предписание доктора», — твердили они в один голос.
Кейро не могла избавиться от подозрения, что все эти дамы, взявшие на себя роль ее добровольных сиделок, питали надежду войти в дом Фредерика в качестве его супруги, поэтому каждая из них от души желала Кейро выздоровления, чтобы поскорее вычеркнуть ее из списка соперниц. Во время своих визитов они на все лады восхваляли достоинства Фредерика, и Кейро стало любопытно, знает ли он сам о своей невероятной популярности среди женского населения города.
Она не оспаривала советов Фредерика, однако, оценив свое состояние, поставила собственный диагноз, придя к выводу, что не страдает ровным счетом ничем, кроме переутомления и легкого насморка. Невзирая на «предписания доктора», она встала с постели и прошлась по дому, чтобы немного размяться. Когда с ней рядом не было Лоутона, лежать на спине было невыносимо скучно. Кейро не видела его с того самого дня, когда пришла в себя. Она знала, каким неумолимым он становится, пускаясь по следу преступников, и все равно жалела о том, что его нет рядом.
Ей так много нужно ему сказать. Разве об этом напишешь в письме, а она непременно напишет ему перед тем, как вернется к своей привычной жизни в Миссури. Оклахома всегда будет вызывать у нее слишком тяжелые воспоминания, связанные с переживаниями и крушением надежд.
Кейро любила Лоутона как никого и никогда, но в то же время она понимала, что у их любви нет будущего. Ведь после его отъезда прошло всего лишь три дня, а она уже не находит себе места! Разве она сможет вынести трехмесячное ожидание, когда он снова отправится в свой очередной опасный поход. Кейро невольно съежилась при мысли о том, что преступники могут назначить вознаграждение за его голову. Достаточно одной метко выпущенной пули…
Пусть Лоутон занимается тем, для чего предназначен, а она вернется в Сент-Луис и будет снова преподавать в школе.
Наверное, Лоутон привык к постоянной опасности, к жестокости, к жизни без будущего, но Кейро не собиралась к этому привыкать. Она должна уехать и похоронить любовь, которой не было места в ее жизни, так же как в жизни Лоутона. Она не заставит его измениться. Кейро подозревала, что Лоутон признался ей в любви только потому, что наконец узнал о ней правду. Он чувствовал себя виноватым за все зло, которое ей причинил, и принял за любовь сострадание.