Попаданец XIX века. Дилогия
Шрифт:
– Милостивый государь Алексей Федорович, - нарочито вежливо ответил он Орлову, - мне понятна ваша позиция, но становится на нее я не смогу, потому как я считаю низким дворянину стоять во главе крестьян.
– М-гм, - закашлялся Николай то ли поддерживая, то ли отвергая Макурина. А ведь тот ответил сильно. Если бы он сослался на лень, это тоже бы было принято. Но он подчеркнул, что не дворянское это дело руководить крестьянами. Кажется, святой сделал в целом все правильно, но уж очень жестко. Раздерутся еще. Император поспешил разделить спорщиков: -
Спорщики замолчали, пытаясь понять, на чьей же стороне оказался монарх. Получалось как-то склизко. С одной стороны, Николай явно не согласился с князем Орловым, но с другой стороны, и Макурину было нечего радоваться, ибо и с ним он никак не соотносился. Вот ведь как!
Впрочем, кажется, он и не стремился подойти к одной стороне. Оба были его ближайшие соратники, и с обоими он не собирался пока расходиться. Помолчав немного и убедившись, что накал спора понизидся, он спокойно спросил:
– Скажите, Андрей Игоревич, а теперь, при новом хозяйстве, больше или меньше вы получаете зерна? Вообще, как лучше создавать свою деревню помещику?
Все-таки молодец наш император, умничка. Сразу зрит в корень. А вот он также ответит:
– Ваше императорское величество, страна ваша огромная, с очень разной погодой и географией. Поэтому и единым стилем обо всем и не напишешь. Скажем, например, в черноземной полосе деятельный помещик заработает больше со своей землей на барщине. А вот в нечерноземье, безусловно, надо ставить на оброк. Потом, надо ведь иметь в виду, - он обратился слегка к Орлову, - большинство наших дворян откровенно бестолковы и не могут тянуть никакое поместье.
Князь Орлов напыжился и явно был готов ответить Макурину нелицеприятно. Мол, вот тебе, Цицерон Тамбовский, я тебе как ща дам! Но глянул на своего августейшего монарха, не увидел одобрения и промолчал. Орлов ведь не меньше, чем полновластный барин, еще и, скажем так мягко, вежливый придворный.
– И все же, - нетерпеливо повторил вопрос Николай, - вот даже по твоему поместью, как больше?
Что же, коли государь хочет, он ответит правдиво и бескомпромиссно, как и положено своему повелителю:
– Ваше императорское величество, если под таким углом, то безусловно при оброке больше. Крестьяне как бы на своей земле. Как бы, потому как земля все равно моя, - пояснил он, - но теперь мужики мои гораздо старательнее работают, не как раньше кое-как – помещичью потому как чужая, а свою просто не успевают. Так что, в зависимости от старательности и умелости мужики получают больше зерна на треть, а то и наполовину. Да вы сами посмотрите, зримо все видно.
Они как раз выехали на границу между двух поместий – Макурина и его соседа, ведущего хозяйство по-старинке. Видно было, что поле Макурина, то есть, конечно, мужика Макурина, но все равно его, хорошо заросло
– Посчитали мы с соседом – на одинаковых по площади полям я получу раза полтора, если не больше, чем он.
– Но ведь он получит все от барщины, а ты только часть урожая от оброка, заметил император мудро.
– Совершенно верно, ваше императорское величество, - согласился Андрей Георгиевич, но тут же, переча сам себе, добавил: - но надо отметить, что с учетом гораздо большей оброчной земли и хорошего урожая, и крестьянин, и я получаем больше.
– Ну да, - вспомнил давний их разговор Николай, - пострадает лишь земля. Как, кстати, она?
Макурин, в общем, уже мог и не отвечать, поскольку они выехали на поле, отведенное в этом году под пар. Старательный хозяин еще и хорошо его удобрял торфом, перегноем и навозом. На глазах благородных гостей першерон привез большую телегу торфа.
– Эк у тебя, так, пожалуй, ты чернозем сделаешь?
– с откровенной завистью спросил доселе молчавший сановник.
– Да, еще известь надо положить для понижения кислотности и почва готова для урожая, - свободно подтвердил Макурин. А что, пусть завидуют передовой агротехнике. Так, глядишь и сами поднимут свои поместья.
– А лошади-то у тебя такие здоровенные, только и в артиллерию брать, - увел Николай в другую тему, более для него актуальную.
– Сам выращиваю, ваше императорское величество, - пояснил Макурин, - а там и на свои нужды, и крестьянам выделяю. В этот месяц, наверное, и на рынок отправлю.
Такие заветные слова заметно заинтересовали всех гостей. Все они были помещиками и тоже нуждались в сильных лошадях. Не говоря уже об императоре с его государственными нуждами. Одна армия чего стоила!
Как-то невзначай подошли к конеферме, где как раз прогуливали лошадей. Им, как благородным зрителям, как бы показали и взрослых лошадей – могучих жеребцов, от шагов которых вроде бы дрожала земля, и не менее сильных кобыл, и многочисленных жеребчиков - однолеток и двухлеток.
Чувствовалось, что ферма находится в хорошей рабочей формы. Хозяин получит заметную прибыль, а хозяйство – эффектных производителей.
– Вот что, друг мой!
– в приказном порядке объявил Николай, - всю продукцию конефермы я у тебя закупаю для армейской артиллерии.
Макурин ему не возразил, наоборот, молча обрадовался. Прибыль, разумеется, будет немного меньше, зато не придется искать покупателей. С учетом численности российской артиллерии устойчивый спрос будет десятки лет. Конкурентом-то в России у него нет, а заграничный товар заметно дороже.
Возразили, однако, другие. Ну как возразили…
= Ваше императорское величество, - жалобно попросил молчаливый сановник, - а можно нам хотя бы несколько голов? На племя
Император только улыбнулся. Сельское хозяйство тоже нельзя оставлять, кормилица все же. Прокрутил мысленно поголовье, спросил вопросительно: