Попаданец XIX века. Дилогия
Шрифт:
Положение Авдотье становилось таким тяжелым, что и после стольких лет отказа от такой практики и смерти Аркадия Митрофановича, она все равно злилось.
«Эк оно, - удивился попаданец, - и в XIXвеке есть свои скелеты! Впрочем, ладно, пусть это умершие думают о прошлом».
Он решительно закрыл дверь любовниц. Хочется надеяться, что при нем-то это помещение не будет заполнятся.
Ну и все, по второму этажу больше смотреть было нечего. С Авдотьей прошли на первый. По дороге Андрей Георгиевич между делом приказал привести до ужина управляющего. Да что б он был готов отвечать
Все это было сказано так солидно, не спеша и Авдотья, хоть и была, скажем так, глупой пожилой бабой, и та посмотрела с опаской на помещика.
С опаской, но с уважением. Поняла, что поместье пришел настоящий хозяин и все лентяи и бездельники должны трепещать. Зато старательные и работящие радоваться.
А так посмотрел с ключницей первый этаж. Макурин уже предполагал, что найдет, но раз уж все смотрел… да и Авдотья не поймет.
Хотя пару неожиданностей и он увидел. Андрей Георгиевич желал видеть на первом этаже в основном подсобные помещения – кухню, склады, столовую для слуг и так далее.
Они как бы и были, но чуть стороне в специальном пристрое. А в самом помешичьем доме первую очередь был гостевой комплекс – тоже самое, что на втором этаже, но более скромном масштабе – спальня, библиотека, гостевая. И еще большая столовая.
В общем сравнительно скромно и со вкусом холостяцкая берлога. Андрей Георгиевич, конечно, в таком состоянии оставаться не желал и потому перестроится придется, но потом, после женится. А так хороший помещичий дом. Пусть пребывает. Строить и перестраивать Макурин собирался, но другое.
С эти настроем новый хозяин окончил небольшую экскурсию в своем так сказать скромном жилье.
Глава 2
Управляющий поместья Аким Петрович Семеный, крестьянин местной деревни, был уже человек весьма старый, но подвижный и говорливый. Он был готов трещать долго, без перестановки, однако не совершенно не по делу.
Это Андрея Георгиевича сосем не устраивало и он осадил его враз – одним движением бровей заставил замолчать. Хорошо же быть благородным дворянином в прошлом XIX веке!
Сел в людской на колченогий табурет, кивнул на соседнюю грубо сделанную скамью – садись, милай!
«Мог бы и найти его давешний преемник и работника подобротнее. Столица все же под боком. Или это уже шутки казенных чиновников?» - неодобрительно подумал Андрей Георгиевич. Спросил незамедлительно. Угадал, однако! Оказывается, поставлен на этот пост три года назад. Точно чиновничьи шутки! Ладно, пока сиди крестьянский управляющий. Коней, как говорится, на переправе не меняют и не режут. Посмотрим. Но как только провинишься, так сразу долой. За нами не замедлит.
Затем пошли вопросы его высокоблагородия нового помещика – сколько всего крестьянских хозяйств, как они расположены и почему, что сеют и как успешно, да много ли голов разного скота? Вопросы были привычные и управляющий пел курским соловьем весно.
А вот помещик все больше хмурился и смирнел. Нет картина была вполне предсказуемая,
Работали они много, от рассвета до заката, старались изо всех сил, тут претензий не было. Но ведь не как же не эффективно и слабо! Нет, так больше жить никак нельзя! Уважать себя перестанешь.
Покойный Аркадий, похоже, дальше помещичьего дома не уходил. То ли считал, что не надо, то ли не видел будущего.. Что же, он то и видит и хочет.
– Скажи, Аким, а почему в деревне церкви нет?
Очередной вопрос, уж какой простой он не был, поставил крестьянина в тупик. А почему нет?
– Дак ведь и деды наши жили, и прадеды, - не спеша произнес он и уже быстрее договорил: - и нам стало быть так намерено.
Макурин усмехнулся. Сразу видно – деревенский житель средневековья. Наговорит с большой короб, лишь бы ничего не делать. И не потому что лентяй, потому что жуткий консервант.
А по факту, само расположении селений требовало централизации местной жизни. И жителям от этого будет хорошо и самому помещику. Уже не слушая болтовню Акима, вышел из дома. отмахнулся от Авдотьи, - иди домой, нечего тебе все за мной ходить. И начал сосредоточено оглядывать окрестности, благо с взгорья было хорошо видно. Хоть рядышком оказалось лишь одна деревня, понятно было, что в административном плане близлежащие сселении тянутся к поместью. Но этого мало, вот и дорог мало и ониочень плохие. Нужно, кровь из носа, обязательно, посадить церковь для душевных потребностей и торг для телесной. Как же они милые?
Ведь церковь за тысячелетия православия своих рамках крепко вросла в крестьянскую жизнь. И свечку надо поставить, и венчать, и похоронить, куда деваться? Все через церковь. И когда она находится за несколько десятков верст, то крестьянам очень уж неудобно.
А торг? Это ведь не глухое средневековье, когда крестьянское хозяйство жило строго в своих рамках. Это ведь тогда все, что жители сделали, то и съели. А больше и товаров нет, да и денег не собиралось.
В XIX веке российская деревня еще живет натуральным хозяйством, но, надо сказать, в большей степени по привычке. Своих товаров для рынка них уже достаточно, продовольствие рядом с большим городом продается хорошо. А когда деньги есть, то и крестьяне охотно покупают. Соль, скобяные товары, соленая и сухая рыба, ткань и даже мука. А отсюда и помещик становится побогаче, да Андрей Георгиевич?
– А скажи-ка мне, Аким, недовольны мужички существующим положением? – спросил Макурин, грубо оборвав подошедшего и по-прежнему болтающего управляющего.
Аким, прервав оду о хорошем животном масле, замялся. Говорить о недовольстве мужиков помещиком, значит, фактически доносить властям. С другой стороны, мужики ведь в самом деле неслышно бухтели, да и барин сам спросил.
– Недовольны мужики, - признался управляющий.
– Ты, Аким, пойми, - нравоучительно сказал попаданец, - хрестьянами нашими кто командует?