Попаданец XIX века. Дилогия
Шрифт:
Хоть и ночь была тихой, Андрей Георгиевич спал, как сурок, сладко и безмятежно, а все-таки утром поднялся кое-как. И то, на дворе было пять часов с копейками! Или с минутами, тут уж все равно.
Позавтракал, главным образом, штудируя предлагаемые блюда взглядами. Желудку из этого изобилия достались несладкий чай с сахаром вприкуску, несколько чайных ложек земляничного варенья и пара небольших блинов. Хватит жрать, он на диете!
Не слушая сердобольных охов вездесущей Авдотьи, решительно вышел из-за стола. Пора ехать, восток неба начал потихоньку светлеть. Как
Федор по позднезимней поре приготовил сани. Как раз по зимнику ехать да через большие сугробы прорываться. Для этого и тройка запряжена.
Рухнул в сено, приказал:
– Гони, Федор, некогда телится!
Кучер понимающе кивнул, но лошадей все же поначалу пастушил тихо, разбегался. По утреннем-то морозцу самое то. Макурин его не торопил, до цели – уездное управление немногим более семи верст, до восьми часов всяко доедем. А если и немного запоздаем, то ничего страшного. А вот кучера тогда и проучим кнутом!
Подумал невзначай и удивился. Как он переменил свой психотип с демократического XXIдо XIX помещичьего! Эдак скоро и на казни отдавать будешь, Господи Иисусе!
Перекрестился почти испуганно, укрылся медвежьей полости и задремал, пригревшись. Лошади – это не автомобиль, быстро не прокатишься. Но, с другой стороны, для именитых пассажиров можно хоть какие-то удобства устроить. Снизу – душистое сено, сверху – теплая медвежья полость. Лежишь в шубе, нечто вроде шапки и валенках. Тепло, удобно и спать – э-эх! – очень хочется.
Незаметно задремал, вроде бы и спал, и не спал, все слышал, а когда Федор стал расталкивать, уже и до цели доехали. Вот оно управление! Знай, заходи да делай свои дела.
В очень провинциальном уездном центре, несмотря на близость столицы, и чиновники и посетители были деревня деревней. Быстро поняв это, Макурин не задержался в прихожей, лишь только барственно извинился за срочные дела и оставил слугу. А сам, не задерживаясь прошел дальше.
Да и то, класс-то у него был не самый большой 7-ой, в тамошней синекуре, как минимум, трое были старше, начальник вообще был действительным статским советником, зато должность до небес – чиновник свиты его императорского величества и камергер!
Не зря поэтому Макурину не только никто не стал выговаривать, но и даже все встали, здороваясь, а начальник за всех приветствуя, лишь почтительно поинтересовался, с коей надобностью его превосходительство к ним прибыло.
Превосходительством он, конечно, еще не был, но не возразил, а только сообщил, что решил познакомится с местными чиновниками по случаю получения в этих краях поместья.
– Аренду-с получили, Андрей Георгиевич?
– деликатно поправил его местный начальник Егор Мефодьевич, после того, как они познакомились и представились – Макурин сам от себя, его собеседник от лица всей канцелярии.
Похвастаться или сами узнают?
– попаданец немного поколебался, потом подумал, что лучше скажет сам. А от того будет хороший мостик к его нуждам.
– Нет-с, его Егор Мефодьевич, его императорское величество Николай Павлович в связи с необычайной важностью моей службы повелел вместо исключения передать моего наследственного поместья выморочное в этом уезде.
– О-о-о, - протянул начальник вслед за своими чиновниками. Исключение означало очень
Помедлив какое-то немного для понимания своего места около правящего императора, Макурин перешил к текущим потребностям:
– Хотел бы я среди своих селений иметь так сказать административный центр, поставить близлежащую деревню селом со строительством там церковь, небольшой рынок. Желательно бы еще волостные органы государственной власти иметь. А, как вы считаете, ваше превосходительство?
Последний служебный титул попаданец произнес выпукло, сочно и даже как-то сочно. А ведь он не медный пятак, хоть и надворный советник, а свиты его императорского величества, камергер! Надо бы тоже ему сделать что-то приятное.
И Егор Мефодьевич быстрее, чем полагалось для его чина, подвернулся к посетителю и торжественно сказал:
– Помилуй Бог, Андрей Георгиевич, в кои-то времена среди помещиков нашлись люди с государственным кругозором! Прошу вас!
И показал на небольшой закуток, где он и бывал на службе. Макурин благодарно кивнул и барственно пошел, а хозяин прежде чем пойти следом, энергично, молча, чтобы важный гость не услышал, потряс своим маленьким кулаком чиновником, – мол, потише, сволочи! Потом также жестами приказал принести вино и чай с закуской.
Они сели и начали, как всегда в благопристойных кампаниях – с чаю. То есть Егор Мефодьевич сначала настаивал на мальвазии, но Андрей Георгиевич наотрез, пусть и мягко, отказал. Он как-то намедни, когда озаботился о полноте талии, заодно поклялся в XIX веке вообще не пить. Жизнь в эту эпоху и так хорошо, зачем пьянствовать?
Так что попили чаю, поболтали. Потом заговорили о текущих делах и Макурин понял, что он идет по дороге Бога, поскольку оказалось все его искомые заботы об административном центре давно и уже были буквально зубной болью местной администрации. Уезд был большой. При Петре Великом он был разделен на три волости, что при небольшом населении оказалось достаточно. Сейчас волостей было семь, но и население выросло в пять раз и административных единиц явно не хватало. Особенно на юго-западе уезда, где как раз находилось поместье Макурина. Там крайне не хватало новой волости, это признавали и в уезде и в губернии и даже его императорское величество однажды изволил по этому поводу написать в резолюции, что здесь должна быть новая волость. Но он также добавил, что сначала должно быть активность население, то есть дворянство. После этого все затихло, поскольку чиновники дисциплинировано стали ждать, а помещик самого крупного поместья умер без наследников.
– Если бы его императорское величество подало нам какой знак,то, я думаю, дело бы завертело мгновенно, - закончил многозначительно Егор Мефодьевич, действуя тонко – он и значительно ускорил образование волости и проверить нового помещика. Это ведь знаете, если он действительно близок к императору, то это, с одной стороны, здорово, как приятно, с другой стороны, караул, господа!
Как оказалось, Егор Мефодьевич прав, поскольку Андрей Георгиевич с сумасшедшей легкость согласился и сообщил, что на следующей неделе обязательно доложит.