Попаданец. Гексалогия
Шрифт:
– По поводу сердца. Надеюсь, он не трогал его?
– Раус озабоченно подошел к столу.
– Мальчишка не так прост, как хочет казаться.
– Это я и без тебя вижу.
– Хмыкнул верховный маг.
– В магии упорядоченного он сегодня выдал мне знания минимум мастера-артефактора, я даже боюсь представить весь спектр его знаний и то, что он уже успел почерпнуть от Хенгельман.
– Раус покачал головой.
– Проверь, мне нужно знать точно сможем ли мы иметь козырь в рукаве, когда Пепельный возьмется за них всерьез.
– Вагет устало потер виски.
– Эльфы начали
– Льесальфы просто хотят устранить резидента своих южных братьев.
– Пожал плечами Раус, проводя ряд исследовательских заклинаний над сердцем.
– Раус, в этом мире ничего не бывает просто так.
– Поджал губы Ваггет.
– Пепельный хоть и находиться в тесном сотрудничестве с дьесальфами, но всегда вел игру на себя и по своим правилам. Его можно ненавидеть, но с ним нужно считаться, это не просто фигура на игральной доске.
– Маг, заложив руки за спину, покачивался на носках, ожидая пока его коллега проводит исследовательскую работу.
– Старший де Тид, прежде всего человек, здесь его дом, здесь его потомки, его дети. Он бьет больно, но всегда за нас, в то время как наши покровители льесальфы никогда не считались с нашим мнением. Что-то изменилось старина, что-то в этом мире повернулось, и я пока не вижу всей картины.
– Война Нильс.
– Пожал Раус плечами.
– Это всегда война, скоро империя тяжелым каблуком пройдется по нашим землям вдоль и поперек, Финор потеряет свой лоск и растратит силы, боюсь, халифаты не хуже нас это понимают, а посему светлые и решились на этот ход, что бы хоть частично сохранить свое влияние в этой оконечности мира.
– Империя.
– Верховный маг со злобой произнес это слово.
– Бестелесный всегда путал всем карты, сколько лет, а ему все нипочем.
– Жаль парня.
– Раус выпрямился, сворачивая свою вязь магических плетений.
– Может, стоит его предупредить?
– Не знаю.
– Ваггет устало покачал головой.
– Я не вижу всей картины, мы так и не узнали, кто именно подставил Ульриха под удар, но, по крайней мере, мы можем попробовать оградить его от Пепельного. Ведь можем?
– Можем.
– Расплылся в улыбке Креб Раус.
– Сердце в порядке, мозги мои пока еще на месте, так что мой друг я сделаю тебе то, что ты просишь.
– Все-таки хорошо, что я тогда не сжег тебя на костре с остальными темными.
– Рассмеялся верховный маг.
– Определенно хорошо.
– Поддержал его смехом старик.
Ваггет внезапно прервал свой смех, склонив голову на бок и к чему-то прислушиваясь.
– Что случилось?
– Раус так же в миг стал серьезен.
– Следящие засекли у городской стены всплески некротики, похоже, там идет бой, мои люди при группе реагирования короны выдвигаются на место.
– Верховный маг выглядел несколько испуганно.
– Помимо чистой некротики, засекли прорыв инферно, кто-то использовал мощь демонологии!
– Ну, вот и дождались.
– Раус словно от холода повел плечами.
– Встречайте господа эльфы, вы его сюда вызвали своими грязными играми, теперь не плачьте.
"Всем постам!" - Верховный маг ментально вышел на мыслеречь его внутренней команды охраны.
– "Стянуть
Финор старый город. Финор очень старый город. Если уж совсем быть честным, то по большому счету он даже не принадлежал изначально человеческой расе, в стародавние времена на этом месте жили еще под одним флагом и в единстве представители первой расы Альверста. Но как оно обычно и бывает, время неумолимо, а на смену первым всегда придут вторые.
Подобно кругам над землей история планеты хоронила в толще земли другие круги города, или если быть точнее уровни. Старые площади покрывались новым булыжником, а старые фундаменты уходили в глубь, когда на их место заливали новый. Впрочем, во всей этой череде эпох кое-что осталось неизменным. Старинные коммуникации для дренирования и отвода стоков, немыслимой паутиной из тысячи незримых и запутанных нитей, сплошной сетью уходили куда-то в глубь и бездну земли. Кто-то знал о них, кто-то догадывался об их существовании, а кто-то уже не одно столетие жил в кромешной тьме, не видя солнца и уже возможно, даже не помня о его существовании.
Где-то в глубине, где-то в не мыслимой толще камня и земли, в каком-то из чертогов в неверном свете люминесцирующей плесени, на каменном троне восседал мертвец. Не сейчас, а когда-то давно, можно было представить, что это был высокий и статный мужчина. Не сейчас, а когда-то давно, можно было подумать, что он был магом.
Спутанные лохмы седых волос лишь наполовину закрывали пожелтевшую от времени кожу черепа, а полуистлевшая мантия не закрывала суставы на пальцах его сухих кистей, что заканчивались длинными острыми гранями черных ногтей.
Покой, вечный покой и умиротворение казалось, застыли на величественном и даже в посмертии горделивом лице покойного. Смерть меняет и естественно, она оставила свои рытвины и уродство на безжизненном теле.
Покой.
Вокруг каменного трона грудой лежали старинные полуистлевшие фолианты на языках давно умершей эпохи, в такой же свалке местами разбитые находились и таинственные приборы, что некогда наверно служили этому магу опорой в его трудах. Все тлен и прах, все застыло казалось безжизненным и недвижимым, пока что-то не случилось...
Что-то...
Там, на верху, там где-то высоко за сводом из земли и камня, что-то настолько не мыслимое и чуждое жизни, из-за чего даже сама смерть отвела свой взор от лика усопшего, в растерянности обратив свой взор ввысь, к миру тек кто пока не в ее власти.
Опрометчиво.
Весьма опрометчиво было со стороны смерти так поступать, ведь знала старая, что есть люди, а есть Люди с большой буквы этого слова. Есть те, кто серыми тенями размытых контуров навсегда растворяются в сумраке ее объятий, приняв все как должное, а есть проклятые гордецы, для которых и извечный миропорядок не указ. Не зря, ох не зря она долгие лета буровила своей бездной безмолвия сквозь глазницы лицо этого мертвеца, ибо знала на перед, что не проходила тень этого мага мимо ее врат в вечность, не было в ее чертогах этого посетителя. А теперь? А теперь, поздно.