Попаданка по приказу
Шрифт:
– Всё равно ничего не слышно…
Акари сделала резкий жест, призывающий замолчать.
– А вот это, как раз таки, не так. Выходя сегодня из дома, я всё спланировала. Мне пришло в голову, что надо как-то записать то, о чём, возможно будут говорить, потому прямо под их носом, под столешницей в гостиной я прикрепила свой запасной телефон с включённым диктофоном. Прямо сейчас запись всё ещё продолжается.
Журналистка усмехнулась и захлопала в ладоши:
– Браво, госпожа Акари. Вы меня не перестаёте удивлять. Что ж, давайте прослушаем эти чудесные записи, и к завтрашнему утру обличающий материал уже будет готов.
– С огромным
– Но скажите ещё вот что, – обернулась Аяме у самых дверей, – как Бен смог проникнуть и в вашу квартиру, и в кабинет господина Харуки?
– Это просто, по крайней мере, так предполагаю. Он ведь являлся другом семьи и имел доступ к нашим вещам, когда приходил в гости. Моя догадка заключается в том, что он мог взять связку ключей супруга в какой-то удобный момент и сделать дубликат.
– Или их ему просто отдал Якуми. – осенило Аяме, – ведь он, наверняка изъял все личные вещи подсудимого перед арестом. Сегодня же свяжусь с надёжными полицейскими из соседнего округа и поясню им ситуацию. Думаю, они с удовольствием примут участие в аресте этого негодяя. А в ходе дела возьмут и вашего Бена. После того как у него изымут дубликаты с ваших ключей, вы сможете их опознать. Это будет ещё одним доказательством.
Акари согласно кивнула:
– Что теперь?
Журналистка полностью повернулась к женщине и скрестила руки на груди:
– То, что вы собираетесь мне дать – более чем достаточно. Всё-таки не зря я специалист в своём деле, и эта тема давно мне знакома. Доверьтесь, и, ручаюсь, виновные понесут наказание, а вашего мужа отпустят. Как только будете дома, напишите мне – и сразу примчусь. Возьму все видео и диктофонные записи. А как только такой скандал дойдёт до самого префекта – уже никто не сможет молча отсидеться в стороне.
Через несколько часов Акари передала все материалы, что имелись, девушке, полностью вручив в её руки судьбу своей семьи. А уже на следующий день вся страна шумно обсуждала увиденный монтаж в новостях и в интернете, повергший в шок общественность. Кейт ликовала вместе со своей подопечной – она добилась большого успеха, вытаскивая супруга из тюрьмы, хоть всего несколько дней назад даже не думала о таком повороте.
«Задание выполнено» . – Прогремел в ушах ангела голос Глэдис, в то время как Акари со счастливой улыбкой следила за репортажем по телевизору. – «Возвращаешься в Канцелярию».
Не успела Кейт облегчённо выдохнуть, как ощутила, что покинула тело женщины и взмыла вверх с космической скоростью. Через несколько мгновений она очутилась в пустой белой комнате со стулом посередине. Присев на него, Кейт поморщилась и осмотрела себя: прежнее девичье тело, ощущения которого, между всеми этими перемещениями даже не успевала прочувствовать.
– Ну вот, – капризно надула она пухлые губы, – не успела посмотреть, чем всё кончится. Как она умерла?
Голос Глэдис ненадолго затих, просматривая события, но скоро со вздохом ответил:
– Её сбила машина, когда она шла к себе в контору. Этого было не изменить. Зато её последнее дело – доказать невиновность мужа и освободить его с твоей помощью, окончено. А префект оказался главным мошенником, и его посадили. Довольна?
Кейт удовлетворённо закивала:
– Ну и замечательно. Когда следующий подопечный?
– Твоё рвение похвально, – произнёс голос, – работай также и дальше, и получишь награду.
Глава 8
Кейт
Тельце подопечной чувствовалось удивительно лёгким, но слабым. Руки, похожие на тощие палки, покрывали следы синяков и красноватых пятен. Ноги смотрелись также, выглядывающие из-под весьма хлипкого на вид сарафана или его подобия. Кейт потянулась, но движение отозвалось болью во всех конечностях, а также в спине. Первым делом она решила отправить привычное сообщение в Канцелярию:
«Я на месте. Инструктируйте».
Ангел номер одна тысяча семьсот восьмой по прозвищу Глэдис откликнулась практически сразу, будто сидела и ждала.
«С новым добрым утром. Твоя подопечная – Ясмин, тринадцать лет. Живёт в небольшом городке Пиронбише, в Индии. Родители приёмные и не очень добрые, будь аккуратнее, не вздумай проявлять личную неприязнь, сливайся. Наблюдай. Помогай. Занимайся своей миссией. Срок – как обычно, семь дней. Управишься раньше – замечательно».
Да, Глэдис не очень любила, когда Кейт затягивала задание до такой степени, что ей приходилось видеть смерть подопечных. Она считала, это может нарушить эмоциональную сдержанность столь юной души, что впоследствии бы вызвало дисбаланс и ненужные чувства.
Голову ангела пронзила резкая боль – видимо, за счёт того, что тело было очень молодым, хоть и не самым здоровым, воспоминания не заставили себя долго ждать и заполонили все пространство сознания, соединяя две души в одном теле. Кейт зажмурилась, впуская их бурный поток. Какие-то картинки оказались весьма яркими, с чётким звонким звуком, иные же мимолётные и расплывчатые, словно Ясмин сама спрятала их глубоко в подсознании, желая забыть.
Голос мужчины, резкий и грубый, звучал в голове девочки так часто, что почти не покидал её даже в тишине. «Неблагодарная! Ленивая!» – Ругательства сыпались, как камни, а за ними – образ массивной фигуры приёмного отца, Дареша, с его большим животом и глазами, в которых никогда не отражалось ничего, кроме презрения. Он управлял домом жёстко, но сам редко занимался чем-то полезным. Всё, что требовал от детей – беспрекословного подчинения.
Затем перед Кейт предстала приёмная мать, Вира, – сухощавая женщина с вечно сжатыми губами и пристальным взглядом, казавшимся почти всегда хищным. Вира редко повышала голос, но её молчаливое присутствие давило хуже любых криков. Эта женщина постоянно находила способ заставить Ясмин чувствовать себя виноватой, даже если девочка просто стояла в стороне.
Подопечная не знала родной семьи – её привезли в этот дом ещё младенцем. По словам мачехи, они «спасли» её, но девочка слишком хорошо понимала, что это оказалось не подарком судьбы, а тюрьмой. Ей приходилось выполнять всю тяжёлую работу по дому и двору: готовила еду, чистила уличную территорию, стирала одежду. Любая ошибка каралась. Порой лишь словами, но чаще всего затрещиной или наказанием голодом.