Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов. Книга 2

Свадьбина Любовь

И хотя организатор я хороший, а Эдмунд на подхвате – настоящее сокровище, день свадьбы встречаю с облегчением: наконец-то всё сделано, потом будет медовый месяц, остаётся только отстоять. Отблистать в пышном платье цвета лунного света (это не аллегория, а название магической ткани) и драгоценностях из сокровищницы Лофтийского кантона. Причём последнее – задачка для обычного человека нетривиальная, потому что весят ожерелье, браслеты и серьги с бриллиантами и магическими кристаллами около четырёх кило. Благо ещё моя Тихоня, прикидывающаяся комплектной

диадемой, почти ничего не весит, а так было бы все семь. Архивампиры при всей своей прагматичности большие любители побрякушек. Или с драконами драгоценностями меряются – те тоже все чрезмерно блистают ювелирными изделиями.

Главный храм Нергала, как и обещал Санаду, эффектнее того, в котором проводили церемонию Ника и Валарион: изображающий лунное небо купол огромен и превосходит все земные строения подобного рода. При этом здесь нет колонн. И всё равно это место со своими тёмными каменными рельефами, скульптурами и надгробными плитами немного похоже на кладбище.

В храме собираются только вампиры, мои родители, Анастасия с супругом и Валарион как муж Ники. Тревожная мелодия флейты сопровождает наше с Санаду шествие к тёмному алтарю, мрачный голос жреца, суровые клятвы верности.

Телепортация во дворец. Но не в главный зал к гостям. Пока те ждут, пока мои родители летят из храма на дирижабле, потому что их хоть и подтянули магически, омолодили, но при телепортации они чувствуют себя не очень, мы продолжаем ритуал бракосочетания.

Мы оказываемся в малом тронном зале, предназначенном для встреч с архивампирами.

Они ждут нас здесь – молчаливые, суровые.

В гробовом молчании размыкается узорная поверхность пола, сами собой складываются ступени вниз, в темноту. Архивампиры по двое встают по бокам от волшебной лестницы.

Санаду сжимает мою ладонь и тянет за собой.

Последний ритуал для полноценного брака архивампира с вампирессой.

Я не боюсь, хотя меня предупредили о болезненности процедуры.

Темнота принимает нас в свои объятия – и тут же вспыхивает будто сотканными из лунного света линиями.

Узор озаряет пол и два каменных трона, наши ноги, но почти не достаёт до лиц. Вспыхивают в сумраке мои драгоценности.

Шелест платья и тонкий цокот каблучков нарушают тишину.

Мы идём к тронам. Всё сильнее Санаду стискивает мои пальцы.

Я останавливаюсь перед троном.

Санаду встаёт позади меня и начинает расстёгивать платье. Медленно оголяет мою спину и ягодицы.

После чего стягивает камзол, рубашку, штаны.

Придерживает пышный подол, помогая мне присесть на краешек трона. Садится на краешек своего.

Тусклым прямоугольником сияет проём в потолке, за которым нас караулят остальные архивампиры.

Судорожно выдохнув, Санаду спрашивает:

– Готова?

– Давно, – мягко улыбаюсь я.

Кивнув, поцеловав кончики моих пальцев, он первый прижимается спиной к спинке трона. Я соскальзываю по сидению и вжимаюсь в холодный камень.

Вдоль позвоночника словно

сбрызгивают жидким азотом. Холод обжигает, ввинчивается в нервы, крошит позвонки. Закусив губу, сопя, я глубоко дышу и пытаюсь расслабиться, просто расслабиться и позволить чужой силе меня изменять, дополнять, приобщать к таинству глав кантонов.

Я почти впадаю в забытьё, когда ощущение вторжения в хребет резко обрывается.

Санаду выдыхает и сжимает мою дрожащую руку.

– Я в порядке, – произношу я, хотя он это чувствует и кровью, и через мысли.

Когда я поднимаюсь с трона, на моей спине, как и на спине Санаду, сияет лунным светом татуировка, чем-то напоминающая позвонки.

Татуировка, связывающая архивампира с каждым вампиром в его кантоне, с защитными чарами этой земли.

Архивампирский способ коронации.

Теперь я во всех смыслах жена Санаду. Можно дальше принимать гостей, подарки, танцевать – и отправляться в медовый месяц.

Мы с Санаду переглядываемся и улыбаемся друг другу.

– Поздравляю, дорогая жена, – кивает он.

– Поздравляю, дорогой муж.

Эпилог

Зрители захлёбываются восторгом. Трепещут от накала страстей. Боятся вдохнуть, пока спрятавший лицо за серебряной маской акробат на руках шагает по натянутому под куполом канату.

Никаких страховок.

Ловкость и чувство баланса против гравитации.

Я знаю, что, рухнув с пятнадцатиметровой высоты, Санаду только ушибётся, но даже у меня захватывает дух.

Вместе с другими зрителями я, прячущаяся за ярким полотном занавеса, сжимаюсь в ожидании развязки.

В щель между полотнами тяжёлой ткани слежу за финальными аккордами выступления Санаду.

Цезарь, доросший до размера коня, прижимается ко мне, щекоча перьями на красочной цирковой сбруе.

Перед самым концом каната Санаду будто бы соскальзывает – и многоголосое «Ах!» сотрясает воздух. Эмоции бурлят. Эта «ошибка» всегда даёт взрыв чувств, не удивительно, что на последнем выступлении Санаду её проворачивает.

Качнувшись на канате раз-другой, он ловко закидывает себя обратно на эту тонкую дорожку над ареной. Я выдыхаю – вместе с публикой. Мурашки бегают по телу, сердце дико колотится.

Как же я понимаю любовь Санаду выступать: это правда завораживает и пьянит.

Дрожащими пальцами тянусь ко лбу, но они натыкаются на мою маску.

Вдох-выдох. Последние шаги по канату – и Санаду на площадке, вскидывает руки под заслуженную бурю аплодисментов.

По подвешенным к потолку качелям он ловко спускается на арену и снова кланяется рукоплещущим зрителям. Я чувствую, как дрожит от радости его сердце.

И знаю, что он не прочь ещё покататься с этим замечательным цирком, но наш отпуск подходит к концу, пора возвращаться в Эёран, осталось только дождаться конца представления и отгулять прощальную пирушку с приютившей нас труппой.