Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов
Шрифт:
– Эй, а объяснить? – продолжая следить за комнатой, отступаю к лестнице.
Вниз сбегаю без оглядки. И выскакиваю на крыльцо. Отбегаю метров на сорок – так, для надёжности.
Оглядываюсь.
Никто не преследует. Окно нашей с Никой комнаты тёмное, но там что-то поблескивает – надеюсь, это просто чайник золотой отсвечивает.
Марк Аврелий, вцепившись в плечо, фырчит мне в ухо.
Так, ладно.
Реакция Яслены намекает, что здесь водятся страшные волшебные звери. В подобных случаях, наверное, обращаются
Отправляюсь к центральной площади. Все желающие розовую Академию, похоже, уже покинули, даже совета спросить не у кого.
У административного корпуса незнакомые суровые дядечки, спорящие, делать им ставки на избранную или нет, услышав просьбу разобраться с неведомой фигнёй, отправляют меня лесом и полем... к соректорам.
Завуалированно так:
– Мы против разумных существ здесь стоим, а непонятная живность вне нашей компетенции.
– Да-да, и без приказа соректора нам в женское общежитие не войти.
– И вообще сегодня выходной.
– И соректоры заняты.
– Может, тебе показалось.
– Шла бы ты в таверну, с ребятами посидела, отпраздновала…
Браслет по первому же требованию простраивает маршрут к Санаду. Может, оно даже к лучшему всё: остался тут без присмотра, как законтачится со своей Марой…
Браслет тянет меня не наверх, к кабинетам Санаду, а вниз. В подземелье.
Многообещающее направление.
Неторопливая музыка, слишком звонкая и отрывистая для своего темпа, становится тем громче, чем дальше в здание прохожу. На лестнице вниз, где она сквозь приоткрытые деревянные створки подземелья слышна отчётливо, понимаю причины непривычной отрывистости: играют на клавесине, а ему не хватает плавности.
Крадусь по ступеням, следуя зову браслета. Надеюсь, не отругают за помехи концерту. И пока я стараюсь двигаться бесшумно, Марк Аврелий просто соскакивает и исчезает между дверями.
Клавесин продолжает исторгать звонкие отрывистые звуки, удивительным образом составляющие плавную, практически колыбельную мелодию, хотя ему больше подойдёт что-то эпически-возвышенное.
Осторожно заглядываю внутрь… Розовый дракон занимает почти всё пространство. Лежит на россыпи медных монет. Перепачканные краской чешуйки лаково блестят в свете магических сфер, клубы дыма вырываются из напряжённых ноздрей, а под веком в мелких красных чешуйках нервно дёргается глаз.
Почувствуй себя гламурным хоббитом, называется.
И Марка Аврелия не видно. А браслет тянет внутрь, к углу, где сумраком укрыт клавесин и сидящий за ним Санаду. Его пальцы порхают над клавишами. И я иду туда, влекомая браслетом, томительной дрожью мелодии, какой-то нереальностью мужской фигуры и одухотворённого бледного лица.
Я так сосредотачиваюсь на Санаду, что вспоминаю о драконе, голову которого обхожу, лишь когда он распахивает мерцающий жёлтый глаз, и расширившийся зрачок сосредотачивается на мне.
–
Мелодия ещё звенит эхом по углам зала, а Санаду уже стоит между мной и поднимающим голову драконом.
– Это студентка, – твёрдо произносит Санаду, расставив руки, будто стараясь надёжнее меня прикрыть. – Просто студентка Академии, она не собирается ничего брать. Клео, скажи, что ты не интересуешься чайными ложками.
– Да я ими даже не пользуюсь! – торопливо выдаю я, потому что розовый цвет шкуры не делает менее грозными огромные клыки дракона.
– А почемур-р-р не поль-ль-зуешься? – рычит дракон, склоняясь над нами, и я вдавливаюсь в широкую спину Санаду. – Они же такие за-а-амечательные!
– Так замечательные, потому и не пользуюсь, – держусь за серый камзол Санаду и не высовываюсь. – Зачем такую красоту пачкать?
– Хм! – дракон на выдохе обдаёт нас дымом.
А Санаду осторожно пятится, вынуждая меня отступать.
– Марк Аврелий, – шепчу я и приказываю контролирующему браслету его мягко притянуть.
Ну, браслет и тянет – и знакомые ушки, а за ними морда и хвост показываются из-за когтя дракона. И в лапках Марка Аврелия блестит чайная ложка.
Санаду повторяет трюк с притягиванием – вжих, и Марк Аврелий уже в его руке.
– Ло-о-ожка! – взывает дракон.
– Он на место положил! – кричит Санаду, но из пасти дракона сыплются искры.
– Мо-о-ё! – воет дракон.
Я вдруг оказываюсь на руках Санаду, а Марк Аврелий – на моём животе. Рывок – и мы уже за дверью. Она вспыхивает, сгорая и выпуская поток пламени, но Санаду уже на самом верху лестницы. Следующим рывком он оказывается в коридоре, и я выдыхаю, вдруг осознавая, что там, внизу, было почти обжигающе жарко.
В подземелье рычит дракон.
Я на руках Санаду.
У Марка Аврелия глаза навыкате и дёргается ухо.
– Бедненький мой, – выдыхаю я. – Дай я тебя обниму…
Санаду косится на меня.
– Это я не вам, – прижимаю к груди ошалевшего Марка Аврелия и глажу по маковке, спинке, напряжённому хвостику. – Он просто перенервничал.
– Как я его понимаю! – Санаду направляется к дверям в конце коридора.
Дракон рычит там, внизу. И судя по грохоту, иногда бьётся о стены.
Дойдя до конца коридора, Санаду поднимается по лестнице, минует ещё один коридор. Сворачивает к своему кабинету над входом в здание.
А зайдя внутрь, останавливается и о чём-то задумывается.
Размышляет. Плотно сжав губы и чуть сощурив глаза. В тени густых ресниц они кажутся абсолютно чёрными. На скулах дёргаются желваки.
– Кхм, простите, что беспокою, – вежливо начинаю я. – Не то что бы я торопилась, но когда вы уже поставите меня на пол?
Приподняв бровь, Санаду смотрит на меня искоса, пронзительно. Ноздри его чуть раздуваются: