Попаданка вне закона 2. Отряд Кара
Шрифт:
– Я не притворяюсь, – меня начало охватывать отчаяние.
– Еще как притворяешься! Какова твоя цель теперь? А? – он подошел совсем близко, мне некуда было больше отступать – спина уперлась в дверь. – Соблазнить главу академии? Всадить нож в спину глупому мужчине? Вскружить голову, чтобы сам сдал гору? Отвечай!
И вот тут, кажется, что-то перемкнуло уже в моем мозгу.
– Соблазнить?! Я? Тебя? – я начала задыхаться от возмущения. – Да я мечтала не видеть тебя никогда в своей жизни! Так и хотелось плюнуть в лицо, развернуться и уйти, но нет же, тебе нужна была Пестрая, потом старшая, а потом мелкая! Никакого
– Ты призналась в любви. Зачем тебе это, если не задумала соблазнить? – сквозь зубы прошипел мужчина. Он дышал, как бык на корриде.
– Да чтоб не выдать, что я та самая принцесса! Я хотела спокойно доучиться и не подвергаться нападкам с вашей стороны.
– И ты считаешь, что признание в любви – лучший способ избежать внимания. Как я об этом не подумал, – он открыто насмехался надо мной.
– Да кто вообще в здравом уме захочет с вами быть?
– Ты! – рыкнул лис, начиная скалиться.
– Да я только и делала, что бегала от вас! Это вы первым набросились на меня. Вы поцеловали, и вы прижимали меня к дереву. Лезли, кусали, домогались! Ненавижу! – как на духу выложила я. – Сэр.
Последнее я добавила, когда смогла отдышаться и прийти в себя. Вряд ли это смягчит все мои слова, но попытка не пытка.
Глава замер, его грудь шумно втягивала воздух, дыхание опаляло мое лицо, а глаза горели ярче пламени свечи. Одно хорошо, – он не принялся убивать меня сразу, что давало надежду на мирное урегулирование ситуации.
От мыслей меня отвлекло движение на лице лиса. Кажется, это была то ли улыбка, то ли оскал – разобрать было сложно. И тут между зубами мужчины появился язык. Я, как завороженная, смотрела за тем, как он медленно пополз вверх, залез под верхнюю губу, приподнял ее с одной стороны и… Оголил чертов клык!
В голове тут же сам собой всплыл разговор:
"– А что самое худшее из всех этих моментов?
– Если покажет клыки. Не открыто, скалиться он не станет перед атакой, слишком очевидно. А вот приоткрыть рот, невзначай провести пальцем или языком по клыку, ткнуть им в верхнюю губу, будто там что-то мешает, цокнуть – это сигнал, что он уже все решил, и жертва обречена."
– Цок! – тишину разорвал одиночный звук моей грядущей смерти.
Твою ж мать!
У меня было всего мгновение, чтобы принять решение. Пустое ожидание нападения я сразу отмела, защиту тоже, поскольку рационально оценивала свои силы и понимала, что глава раскатает меня первым же ударом. Нападение по той же причине отпадало. Оставался только побег. Но как его осуществить, если тебя практически прижимают к двери, и к окну путь закрыт?
Не дожидаясь первого шага от лиса, я со всей возможной магической силой оттолкнула мужчину от себя, да так неистово, что он снес собой стол. Кажется, Алис даже предположить не мог, что я посмею напасть, поэтому так легко удалось осуществить задуманное. Вот только последний накопитель с магией опустел, и из защиты у меня остались только кулаки – то есть, ничего. Учебный день забрал все резервы, поэтому пополнить запасы кристаллов я не успела. К тому же обычно Харитион сливает остатки только к ночи, не рискуя опустошать свой запас в течение дня. Мало ли что может произойти, всегда нужно быть начеку.
На секунду я ужаснулась тому, что сделала, но стоило послышаться копошению и ругательствам из груды обломков на полу, как
– Пестр-рая! – у меня кровь застыла в жилах от этого рыка.
– Мамочки! – пискнула и поспешила вниз.
В этот момент прозвенел колокол, оповещая всех об отбое, и это было самое ужасное, что могло произойти. В течение десяти минут гора вымрет. Не будет случайных свидетелей моей смерти, никак не затесаться в толпу прохожих кадетов. Я буду, как на ладони.
– За что мне все это? – шептала, сама этого не осознавая. А быстрые шаги сверху будто забивали гвозди в крышку моего гроба.
Первый этаж уже опустел – все спешили в общежитие. Первой мыслью было бежать именно туда, в толпу, и я не стала ее обдумывать.
– Стоять!
Так я и остановилась. Интересно, на что вообще можно рассчитывать, когда кричишь своей жертве подобное? Что она споткнется от неожиданности? Что испугается до дрожи в коленях? Последнее, конечно, верно, но также это выдает местонахождение преследователя. Он был близко, но все еще недостаточно. У меня был шанс. Ноги начинали гореть, но я старалась не обращать внимание. Все же если меня догонят, болеть и вовсе будет нечему.
Я уже пробежала мимо парочки отстающих студентов, настигая толпу, но все еще была на открытой местности и слишком выделялась. И если бы успела, то хотя бы запутала след, но, увы, Алис оказался достаточно ловким, чтобы преодолеть лестницу за считанные секунды и разглядеть убегающую меня. Я чуть не покатилась кубарем со склона, стоило мне обернуться и поймать взгляд двух золотых точек в сумерках.
– Стой, пока не стало хуже! Пестрая! – рычал лис, настигая меня с каждым шагом.
Кадеты расходились в стороны передо мной, некоторые и вовсе отскакивали, и все, как один, смотрели за моими попытками сбежать от главы академии. Шепотки, разнообразные жесты в мою сторону, даже выкрики – все слилось в однообразную мазню. Мир перед глазами сотрясался от усилий, которые я прикладывала. Больше в общежитие бежать было нельзя, поэтому я сместилась вправо и на всех парах понеслась вниз со склона. Угол спуска придал мне скорость, ветер не давал нормально вдохнуть, да еще и слезы застилали глаза. Держалась я на чистом упрямстве, жажде жизни и инстинктах.
– Мелкая! Шею свернешь! Кому говорю, тормози! – не сдавался глава.
А есть ли разница: свернуть шею самой, или это сделает он? Как по мне, то никакой. Разве что склон не нагонит страху.
Лис наступал на пятки – того и гляди схватит. И тут я вспомнила о пузырьке в кармане с зельем от утренней тошноты для беременных. Милу часто преследует этот недуг, поэтому я сварила лекарство и всегда носила с собой. Никогда не знаешь, когда пантере может стать плохо, и часто это бывало на утренних лекциях. Вот только был у этого зелья забавный побочный эффект – если его нанести на кожу, то та немела. Так Филя однажды вылил на себя пузырек, после чего минут десять не мог ворочать языком, конечности вообще не слушались, повиснув, как вареные макаронины. Вот что значит – не для внешнего применения.