Попаданка. Колхоз - дело добровольное
Шрифт:
А я терпеть не могу делать это. И если бы не угроза от Оракула этого проклятого, то ни за что бы меня Салина не заставила на поклон идти. Ни за что.
Иду я к ферме будущей, а на улице солнце встает. Ветерок легкий дует. И до чего не хочется к негодяю этому идти. Если бы не Дар Салины, отсиделась бы в кустах, да соврала, что все сделала… Нет, ну вот что за пакость этот Оракул? Как жить-то в мире, где соврать не получается, неискренним быть не получается… и, вообще, правильные все такие… аж до тошноты.
От дома моего до стройки близко. И хотя шла я,
— Господин Орбрен, — крикнула тихо. Может быть он увидит меня и подойдет? Он меня увидел. Но не подошел. Негодяй. Вот что за мужики пошли? К нему девушка пришла прощения просить, а он не подходит даже.
Вздохнула я, ближе чуть-чуть ближе продвинулась. Примерно там, где несколько дней назад бабы кучковались.
— Господин Орнбрен, — позвала снова. И запыхтела от возмущения. Нет… ну что же это такое? Снова посмотрел на меня, как на пустое место и снова со своими работягами разговаривает. А те на меня поглядывают, хихикают. Знают, наверное, зачем я сюда пришла. Растрепал, поди, их начальник, что я ему наговорила… Ну почему я не промолчала, а? Ну вот что мне стоило немного побыть благоразумной.
Что делать, еще ближе подошла я к стройке, и снова крикнула вполголоса… а еще дворянин! Аристократ! Кошмар меня подери! Разве же можно так женщину игнорировать?
— Господин Орбрен! — я уже снова начинала злиться, и решила, что если он на меня внимания не обращает, то и мне незачем с ним любезничать. Скажу, что должна, чтоб совесть моя чиста была, а там будь что будет Если он сразу на меня не нажаловался, значит и потом не пойдет. — Простите за то, что я вам наговорила, я не хотела вас оскорбить. И спасибо, что не пошли жаловаться.
Проговорила я это все, в спину грубияну этому и развернулась, чтобы уйти.
— Госпожа Малла, — раздалось сзади громко. Я остановилась. — Я принимаю ваши извинения.
Тьфу! Пропастина. Не мог тише сказать? Все работяги сразу работу побросали, да на нас уставились. А я готова была сквозь землю от стыда провалиться. Захотелось закрыть лицо ладонями и сбежать. Но вместо этого я снова, как тогда в кабинете у господина Гририха, не поворачиваясь кивнула, и медленно пошла в сторону дома.
А строители стояли и дружно сверлили мне спину взглядами. Я прямо чувствовала, как между лопатками чешется. Но не поворачивалась. Страшно было, что если повернусь и увижу насмешки на их лицах, то не сдержусь и расплачусь.
И только, когда за угол зашла, выдохнула с облегчением, спину почесала, и одним глазком, через щелочку в заборе на строителей посмотрела. Никто не стоял и не сверлил меня взглядом. Все работали. Это что же получается, я сама себе все придумала? Сама себя запутала? Это все ведьмы арровы виноваты! Не зря они вокруг меня всю ночь кружили в этом непонятном полусне-полуяви… Кстати! С ними же господин Орбрен был! Это что получается, он даже в сны моих влез?!
Дома Салина уже ждала меня за накрытым столом.
— Садись завтракать, сестренка, — рассмеялась она, —
— Да так, — села я за стол и скрутила политый маслом блин, добавив ложку синей каши с розками, ее так вместо варенья ели, — один наглый мужик настроение с утра испортил.
— Да, вы оба друг для друга постарались, — пожала плечами Салина, — так рассказать тебе, что вчера было-то?
Я как раз жевала блин, запивая его молоком, так что только кивнула. А новости были такие, что я мгновенно забыла про завтрак, и так и замерла с блином в руке.
— Малла, когда господни Орбрен тебя унес, а мы немного успокоились, бабы атаковали господина Гририха, желая в колхоз вступить. Но председатель у нас не промах, сказал, что столько народу нам не нужно, даже с десятью гротами. Поэтому будем принимать в порядке очереди, когда нам нужны будут рабочие руки. Так что у нас теперь в колхоз очередь, пока составляли, бабы вусмерть переругались, а кое-кто даже подрался. Еле разняли. Вот смеху было. А господин Гририх сказал, что за скандалы и драки будет в конец очереди отправлять. Видела бы ты, — прыснула Салина, — как бабы взглядом готовы были друг друга убить.
— Ну да, понимаю, — рассмеялась и я тоже, — я бы тоже за такое убить готова была бы.
— И не сомневаюсь. А Вилина тем временем нас всех собрала и призналась, что Дар у нее к шитью. Ты не представляешь, как мы обрадовались. У нас ведь, — Салина слегка смутилась и порозовела, — у каждой в сундуке отрезы красивые есть. Невозможно же удержаться и не купить, даже если нельзя… вот мы их вчера достали, и весь день и всю ночь шили сарафаны. Зато теперь нас, колхозниц, издали отличить можно. И не нужно будет лицо прятать. Малла, ты не представляешь, как это здорово! Еще мы решили каждую неделю особо отличившихся колхозниц в качестве поощрения в город отправлять. И завтра мы втроем едем: ты, я и Рыска.
— Не знаю, — покачала я головой, — у меня помидоры пошли… а огурцы уже переросли, наверное. Вчера убирать надо было.
— Не переросли, — рассмеялась Салина, — вчера твои девочки собрали их.
— Ничего себе, — мне даже обидно стало… уже и в огороде я не нужна становлюсь. Хотя хорошо, что собрали, значит не переросли огурцы.
— Очень много огурцов, — вздохнула я, — очень много… может нам лучше овощи не сырыми продавать, их же можно солить, мариновать… и, вообще, есть куча рецептов.
— Пока не надо, — Салина хихикнула, — пока они и так хорошо идут. А вот потом, когда просто овощи наскучат, тогда можно и солить, и мариновать, и что-то с ними делать. Не нужно все секреты сразу раскрывать.
— Так ведь потом они у всех расти будут, — вздохнула я. Думала уже об этом. Получить семена из спелого кабачка, огурца и помидора, а уж тем более из кукурузы и пшеницы, легко.
— Малла, — приподняла брови сестренка, — уж ты меня совсем за дурочку принимаешь. Я в первую очередь оговариваю с купцами, что все овощи и зелень только для еды, а не для выращивания. Так что только наши они, никто больше не сможет овощи твои растить.