Попаданка
Шрифт:
– Да уж, вам с Эсберном лучше оставаться тут, – отозвалась я. – Здесь вас хотя бы талморцы не поймают.
– Скади, девочка, посмотри на третью панель, – старый архивариус мягко дотронулся до моего локтя, тепло улыбаясь, прямо как мой дедуля. – Пророчество, которое привело акавирцев в Тамриэль. Они искали Довакина.
Я задумчиво уставилась на изображенные фигуры воинов с катанами и слушала спокойный, размеренный голос старика.
– Это Клинки – посмотри на их мечи, – указал Эсберн. – Все они преклонили колени, исполнив свою миссию, а последний Драконорожденный
Я посмотрела на дюжего мужика в тяжелых доспехах, укрывавшегося от драконьего пламени здоровенным щитом, с него самого размером, и нервно хихикнула. Ага. Оракулы, мать их итить.
– Я знаю пророчество наизусть. Когда-то все Клинки его знали, – с сожалением сказал Эсберн, прикасаясь к катане на барельефе.
– Расскажи, – попросила я. Старик прикрыл глаза и торжественно начал:
– «Когда воцарятся беспорядки в восьми частях света, когда Медная Башня пойдет и Время преобразится, Когда триблагие падут и Красная Башня содрогнется, когда драконорожденный государь утратит свой престол и Белая Башня падет… – он открыл глаза и хитро посмотрел на меня. – Может, сама продолжишь?
– Легко, – ухмыльнулась я и напрягла память. – Когда на Снежную Башню придут раскол, безцарствие и кровопролитие, проснется Пожиратель Мира и раздаст всем пряников.
– Э?
– Шутка. Следом за Алдуином появится Довакин и начистит ему рыло.
– Ну, в общих чертах – да, – усмехнулся архивариус.
Еще немного повосхищавшись Стеной, мы разбрелись по Храму. Я нашла общую спальню с десятком кроватей, проверила одну из них, попрыгав на ней. Мебель жалобно трещала, но рассыпаться в труху, как я сначала опасалась, и не думала. В одном из прикроватных сундуков я нашла акавирскую катану и мигом захомячила себе. Ну и что, что обращаться не умею. Попрошу Лидию, она научит.
Переночевав в Храме, наутро мы распрощались с Клинками и снова пустились в путь-дорожку. На этот раз – пешком, ибо моя Малышка осталась в Ривервуде. Маркурио увязался за нами, заявив, что всегда мечтал побывать на Высоком Хротгаре.
На привалах Маркурио непрерывно варил какую-то бурду, упрямо называя ее лечебным зельем, и пичкал ею меня. Не понимаю, зачем, у меня же рука сломана, а не желудок. Я выливала резко и убийственно (истинная правда, пернатая зомби от этого аромата упала кверху лапами и убедительно изобразила труп) пахнущую дрянь в кусты, пока он не видит, дабы не оскорбить горе-лекаря в лучших чуйствах. Ну ведь даже я знаю, что корень Нирна в состав целебного варева точно не входит.
Лидия посмеивалась, но молчала.
Маркурио оказался не таким уж самовлюбленным эгоистичным ослом, каким показался на самом деле. По дороге он травил забавные байки, объяснял мне суть простеньких заклинаний школы Разрушения, подшучивал над Лидией и подлизывался к Убийце, то подсовывая ей смачных червяков, то рискуя пальцами и почесывая ее под клювом. Курица смотрела на все эти притязания благосклонно и по вечерам даже позволяла брать себя на руки и приглаживать остатки перьев. Интересно, почему люди боятся ее больше, чем меня?
На Высокий
– И что же снова привело тебя в нашу обитель, Довакин? – наконец поинтересовался Арнгейр, отставляя в сторону пустую миску. Я покосилась на Борри и Эйнарта, которые, казалось, вот-вот упадут бородами в похлебку и захрапят, и решительно заговорила:
– Мне нужно выучить Драконобой.
– Кто рассказал тебе об этом Ту’уме? Кто говорил с тобой? Опять эти Клинки, чтоб их, лезут не в свое дело? – возмущенно вскричал Арнгейр, вскакивая из-за стола. Борри всхрапнул и чуть не свалился со стула, а Эйнарт аж подпрыгнул.
Я вцепилась в арнгейров локоть, заставляя его сесть.
– Какая разница? Слушай, я понимаю, что ты сейчас праведно возмущен тем, что Клинки ввязываются в то, что не понимают, и пытаются отвратить меня от пути мудрости. Но, ек-макарек, они же хотят победить Алдуина, так же как и я или ты!
– Неважно, что хочу я, – отмахнулся старик, поглаживая бороду, а затем внимательно посмотрел на меня. – Скажи, девочка, тебе не приходило в голову, что Алдуину не суждено поражение? Те, кто одолел его в давние времена, лишь отсрочили день расплаты, но не отменили его. Если миру приходит конец, так тому и быть. Пусть он погибнет и возродится.
– Вы что, уже сдаетесь? – возмутился Маркурио, хлопнув ладонью по столу. – Вы, Седобородые? Несколько чешуйчатых ящериц-переростков, и вы уже лапки кверху?
Арнгейр, прищурившись, посмотрел на мага, и я испугалась, что сейчас нас выкинут за дверь, несмотря на ночь, мороз и метель. Я кашлянула, привлекая внимание к себе.
– Эй, остыньте! Мастер Эйнарт, ну скажи ты ему, что путь мудрости еще не значит путь бездействия! Если уж будет конец света, так мы помрем, надавав люлей Пожирателю Мира!
Седобородый издал странный звук, похожий на хмыканье, и заговорил глухим голосом:
– Арнгейр. Рек лос Довакин, Струнду’уль. Рек фен тинвак Партурнакс.
Ура, меня пустят к старому болтливому, но до ужаса милому Дова!
Арнгейр пораженно заморгал, затем повернулся ко мне и смущенно проговорил:
– Прости меня, Довакин. Я… не сдержался. Я позволил эмоциям затмить мой разум.
– Да ладно, с кем не бывает, – беззаботно отмахнулась я.
– Но не мне принимать решение, помогать тебе или нет, – виновато развел он руками. – Я не смогу научить тебя этому Крику, потому что не знаю его.
– Так бы и сказал. А то развел тут философщину. И кстати, я-то думала, что ты все знаешь, – поддела я его.
– Знание о Драконобое было утрачено в давние времена. Возможно, его знали только его создатели, – покачал он головой. – Но не мне говорить с тобой о нем.
– Отлично, в таком случае я побеседую с Партурнаксом.
– Что… откуда ты знаешь о магистре нашего ордена? – Арнгейр стремительно впадал в прострацию.
– Даже больше, я еще знаю, что он – дракон, – ухмыльнулась я. – Считай, мне во сне откровение снизошло…