Попаданкам не изменяют, дорогой дракон, или Замуж за истинного
Шрифт:
И лицо моё теперь не лицо, а жидкое месиво, в котором утопает расхлябанная тупая улыбка. Инстинкт. Инстинкт, потому что это мой истинный зашёл в комнату. Потому что каждая клетка моего тела должна радоваться его присутствию и ловить от него с упоением грёбаные драконьи флюиды…
Королева убирает ладонь с моей макушки, холодок сразу же отступает. И я чувствую себя старым платьем, которое сбросили с вешалки. Оно тут же падает, комкается и становится лужицей ткани на полу. Вот так и я. Падаю на кровать и не могу пошевелиться.
С которой планировала всё-таки хоть как-то наладить контакт.
Но этого, видно, никогда не будет…
Не вижу всей картины, хотя и упорно не закрываю глаза, сосредоточенно моргаю. Хоть мне и плохо, хоть я и словно в тумане, но пропустить такое зрелище всё-таки совсем не хочется.
— Ты не вовремя, — у королевы ледяной стан и ледяной голос. — Не нужно меня прерывать. Никогда.
Её выправка пугает, но Ричард, оказывается, у меня не из робкого десятка.
Он кричит на королеву:
— Больше никогда, слышишь, никогда не смей её трогать! Что ты сделала?
— Ничего, по твоей милости… — представляю, как она слегка кривит тонкие губы. — Ричард, это касается благополучия государства. Я и без того потратила много сил… Неужели ты правда хочешь встать на моём пути?
Хочет? Нет, конечно, разве он станет? Разве посмеет перечить матери?
Вялые мысли текут куда-то, я могу лишь наблюдать за ними и за происходящим.
Что ж…
Ричард кидается ко мне, касается моих волос, касается щеки.
— Ты с ума сошла? — рычит он так, что я вздрагиваю. Никогда не видела его таким. Никогда не ощущала от него такого… огня. Невидимый, но хищный, он заполняет всю комнату. И в конце концов сожжёт дотла если не всё вокруг, то королеву точно.
Сердце быстро и отчаянно колотится.
Я опасаюсь, что Аквинтия сможет навредить ему.
Если вспоминать воспоминания Виктории, драконицы гораздо сильнее драконов.
И всё же даже таким, как она, подчинение другого существа даётся с огромным трудом.
А в этом конкретном случае и не даётся вовсе.
— Встать на твоём пути? Я уже на нём стою! Ты хотела подчинить её себе? Сделать своей рабыней? Тогда тебе пришлось бы сделать то же самое и со мной. Получилось бы подчинить разом нас двоих?
— Что ты несёшь? — она делает несколько шагов по комнате и в итоге встаёт так, что я могу видеть её лицо. Её прекрасный холодный оскал. — Она всего лишь инструмент. Ты любишь её, потому что должен. Возьми себя в руки.
— Я всё сказал. Выбирать тебе — идти против собственного сына или нет.
Она качает головой.
Уверена, что сделала бы это, если бы могла.
Но это даже ей не по силам.
Иначе управлять королевством было бы слишком просто.
— Она — стрела среди тех, кто важен этому королевству больше всего. В любой момент она
Он не отвечает. Слишком занят тем, что убирает последствия её воздействия.
Постепенно, но мне всё-таки становится легче.
Теперь уже он делится со мной энергией.
— Если тебе не нравятся мои методы, — наконец, припечатывает королева. — Хорошо. Убеди её по своему.
Она выходит.
Она оставляет нас вдвоём.
Не знаю, сколько проходит времени. Может быть, несколько десятков минут… Может быть, несколько часов.
Всё это время Ричард водит ладонью по моей голове, по шее, по позвоночнику, по лопаткам. Я чувствую, как его сила впитывается в мою плоть, наполняет кровь, наполняет кости, наполняет душу.
И это… прекрасно.
Пусть ум мой всё ещё беспокойный, пусть я всё ещё и более чем против того, что мы должны быть вместе, ведь совершенно его не знаю. А то, о чём знаю, всё это мне не нравится… Пусть, но ощущения, что дарят мне его прикосновения, их существование я отрицать не могу.
В конце концов мне удаётся приподняться на локте и тряхнуть головой.
Замечаю новые метки на ладонях и запястьях, одна поблёсивает даже возле ногтя. Это уже неважно. Их больше семи, а, значит, разорвать такую связь будет сложнее. Сложнее будет и если меток будет десять, и если их будет тысяча.
Тысяча — это про нас, да…
Поднимаю на него глаза. Побледневшая кожа, тени под глазами, всё ещё влажные волосы, уставший взгляд, красные губы. Возможно, он кусал их, пока пытался мне помочь. Я бы хотела на это посмотреть.
Ричард ловит мой взгляд.
— Как ты? — наконец, мнимую тишину разрывает этот простой и тихой вопрос.
У мужа бархатный, слегка хриплый голос. Сейчас он даже ниже, чем обычно.
Дракон хуже себя контролирует. Он слишком много переживает. Он слишком сильно устаёт.
Я — его истинная. Ему меня не обмануть.
Мне больно за него.
Пусть я это и ненавижу. Пусть ненавижу уже практически и его самого и всё, что с ним связано. Но мне больно. Но мне жалко.
Не хочу, чтобы он страдал.
— Не обязательно было… Ты наверняка и без меня потерял много сил… И совсем недавно тебе было плохо…
Он усмехается в ответ одним уголком губ.
Так красиво.
— Знаешь… Я ведь пообещал себе, что больше никогда не буду находиться в твоей спальне. Вместе с тобой. Я рассчитывал сдержать это обещание. Я подумал, что если ты так хорошо можешь сопротивляться, то, конечно, и я тоже смогу. Но… — он касается моей ладони, любовно водит по прожилкам пальцем. — Даже за сотни миль от тебя, даже в гуще катастрофы… меня тянуло к тебе так, будто бы ты стоишь за моей спиной. Такая прекрасная и беззащитная.