Попаданкам не изменяют, дорогой дракон, или Замуж за истинного
Шрифт:
— Да, понимаю, — отзываюсь. — Ты и не обязан был мне верить. Поэтому я и не дала своим малышкам тебя сожрать.
— Они х-х-хотели?
— Ага.
— Тоня! Госпожа, то есть… Но ведь я не знал, что вы — попаданка. Это всё объясняет. В вашем мире просто все отсталые и дикие нравы. Поэтому вы посмели так говорить с Аквинтией. Но я этого не знал! А теперь знаю. И хочу сказать, что я вам не враг, а друг.
Киваю.
— Принято, но друзьями нам всё же не быть, Гарольд. Дружба требует доверия. А доверие не предполагает доказательств.
Он
— Привет! Помнишь меня?
Влюбилась всё-таки. Одно хорошо — хоть на платье с ним сэкономит свадебном.
Глава 29
Жертва
Ричард.
Я долгое время думал о своей истинной, как о жене. Как о Виктории. Я издевался на ней. Не любил. Изменил прямо на свадьбе. Убил нашего ребёнка. Не защитил от нападок короны. Не подарил свою силу, находясь рядом. Ту силу, которая должна исключать бытовую смерть…
И вот… потом ещё я решил, что она предательница. И закрыл её в клетке.
Едва не позволил казнить.
Потом, выяснив, что она — попаданка. Что моя истинная — это не моя жена… Я понял, что совершил ещё одну ошибку — не признал новую девушку.
Не отличил.
Конечно же, она захотела разорвать со мной истинность. Она, безусловно, была бы покорена тем, какой я внешне. Моей статью, моей харизмой. А если нет — истинность замылила бы взгляд. Это всегда работает безотказно.
Но она увидела всю подноготную. Всё самое мерзкое, всё, что обычно скрыто за вуалью. Что большинству жён, матерей, сестёр и других женщин просто не доступна. Она увидела то, что исчезло бы само собой в расплавленном золоте истинности.
И это отвращение к тому, что я из себя представляю, перевесило древнюю магию.
Я смотрел в её глаза. В разные дни там было разное. Иногда и любовь находилась. Но чаще это была гадливость. И жалость.
Когда я всё это понял, больше не удивлялся поступкам Антонины.
Она достойна лучше.
Ей уготована великая судьба.
И я в этой судьбе — лишний.
Порочный, ненадёжный элемент.
Всё время думал, что моя жена шлюха. Но когда в моей жизни появилась Тоня, я понял, что шлюха — я сам.
Как можно быть с таким?
Виктория не смогла до меня достучаться. Она также не смогла мне отомстить. Не успела. Но за неё сделали всё боги.
Они дали мне нечто прекрасное.
Показали, какой я уродливый на этом фоне.
И забрали это у меня.
Оставили в одиночестве осознавать свою ущербность.
Всё что я мог сделать — помочь ей.
Сделать то, чего моя истинная желает больше всего.
Даже если ради этого мне придётся умереть.
Тоня хотела освободиться от меня. Истинность была для неё оковами. Я и сам не знаю, как теперь относиться к этой связи.
Она была всегда несокрушимой, естественной, священной.
Кому
Если встретил истинного, не отпускай его.
Но она встретила чудовище.
И показала мне это. Заставила прочувствовать.
Поэтому я решил её отпустить.
Может быть, она права? Это не любовь. Никакая любовь и недоступна драконам! Мы — животные, ведомые инстинктами, и не более того.
И к тому же… Это я не мог любить без истинной связи.
Она всё могла.
А, значит, её доступен нескончаемый поток самых разных мужчин. И среди них много благородных и честных. Лучше меня — уж точно.
Я нашёл обряд.
Просто измена или предательство не помогали нам. Ведь я уже оставил её в темнице, а связь не прервалась. Спать с другой ради этого же… я бы просто не смог.
Это странно и страшно осознавать.
Но это правда.
Тогда я нашёл уже давно позабытый всеми ритуал. Его придумали — ну, разумеется — эльфы. Кто бы ещё мог дойти до такого?
Лишним будет упоминание, что для того, чтобы разорвать истинность, нужна смерть дракона.
Ровно через месяц, день в день, остановится сердце.
Я смотрю на себя в зеркало. Недавно вернулся из Кроуэла. Тоня такая прекрасная, что даже просто смотреть на неё больно.
Не знаю, в чём именно дело, но яркие чувства после ритуала пропали лишь на несколько дней.
После они вернулись.
Я с ней увиделся.
И всё стало только хуже.
Я бы хотел прожить остатки дней, не мучаясь от неразделённой любви. Но, видимо, не достоин этого.
Позорище, но я просто не могу найти себе в силы, чтобы встать с кресла и выйти из своих покоев в главном замке короны. Я не вижу в этом смысла. Зачем делать хоть какие-то усилия? Чего ради?
Я знаю, что с каждой минутой выгляжу всё хуже.
Вопросов от так называемой семьи не хочется.
Тоня также не должна ни о чём узнать. Ей, конечно же, всё равно. Но она в любом случае не должна думать о последствиях моего и только моего решения.
Я прежний, может быть, был бы и рад возможности упрекнуть, навешать чувство вины и так далее… С Викторией проделывал это ни раз и ни два.
Но всё изменилось.
Я изменился.
Но — какая ирония — уже это ничего не меняет.
Так бы и сидел, безучастно наблюдая за двором, где носятся слуги, иногда мимо пробегают фрейлины королевы и король выходит погулять со своей стаей псов.
С фрейлинами отцу всегда в одну сторону.
Но в мою бессмысленность и пустоту ворвался… Скайлер. Братик как всегда в чёрном, как всегда с надменным, холодным взглядом.
Бледное лицо его непроницаемое, но я кожей чувствую ауру тёмного довольства.
Он не заполучил мою жену. Не заполучил и мою истинною. Но какая разница, если мне тоже не досталось? В его притязании на Ви никогда не было никакой любви. Лишь попытка унизить меня.