Попаданкам не изменяют, дорогой дракон, или Замуж за истинного
Шрифт:
— Нужна ли мне помощь? Разумеется. Входите.
Они вваливаются в покои какие-то неуверенные, шаткие и растроганные. У Гарольда глаза на мокром месте, но в этом нет ничего удивительного, он по жизни выглядит как британский котик, у которого вечно слезятся глаза. Сирина тоже какая-то странная, воодушевлённая, как будто сдерживающая улыбку.
— Что с вами такое?
— Вы живы, принцесса! — произносят почти что хором.
— Это радость для… — начинает Гарольд.
— … всего королевства, — скептически заканчиваю я. — Да, спасибо. Траур отменяется, я в полном порядке!
—
— Да ничего особенного… Мне кажется, это не так интересно как то, что мы все с вами пережили Ночь Золотого Рога. Как насчёт того, чтобы устроить праздник по этому поводу? Может быть, даже маскарад…
В воспоминаниях Виктории промелькнуло, что такое тут не редкость. Если есть деньги, люди обязательно празднуют сход заклятой ночи. Считается, что это может уберечь их в следующую. В столице скорее всего будет бал. Хотя кого из представителей короны на самом деле трогают подобные ночи? А я вот едва не погибла и хочу отметить собственное спасение.
— Да, разумеется, — начинает Сирина, — но скоро парад и нам ещё отмечать ваш импринтинг… успеем ли всё и сразу?
— Им, — выдыхаю я, — принтинг? Отмечать? О, нет, я думаю, что как раз таки на этом мероприятии мы можем сэкономить время и золото.
У обоих теперь глаза, словно блюдца, но спорить они не решаются.
Гарольд находит Алису взглядом и задерживает его на ней несколько мгновений. Надеюсь, ума у него хватит не заговорить с ней.
Хватает.
— Госпожа, значит, я передаю королевскому секретарю ваш приказ?
— Секретарю?
Я заминаюсь, но вовремя всплывает картинка — сухой высокий мужчина с длинной рыже-седой бородой. Через него в том числе осуществляется связь со столицей. Он подаёт прошения на хотелки принцессы, и корона одабривает его или нет. Делается это не только потому, что королевская семья, разумеется, знает лучше, что надо Виктории, но и потому что они за всё платят. То есть замок полностью обслуживается за счёт королевской казны. И то же самое касается каждого платья и каждого жемчужного ожерелья принцессы.
Вот это мне не нравится.
Независимостью и не пахнет.
Надо срочно что-то решать.
— Я думаю, Сирина, мы сможем организовать всё и своими силами. Пока не нужно ни с кем говорить.
— Но как же… у нас не так много денег осталось.
— Знаю, дайте мне подумать. А пока что… Гарольд, ты должен скроить для меня кое-что особенное. Сирина, позови, пожалуйста, тех, кто сможет заменить мне в комнате шторы, постельное, этот ковёр и ещё несколько моментов. Да и гардеробная… — перевожу взгляд на дверь напротив гобелена с тайными входом, которую и не сразу заметила — она сливается со стеной. — Не уверена, что она мне вообще здесь нужна. Для повседневной носки вещи можно убрать и в шкаф. Всё вычурное пусть пылится в той комнате, где мне стало плохо.
— А что будет в гардеробе? — уточняет камеристка.
Я отвечаю с улыбкой:
— Мой кабинет. Ну что застыли? У нас сегодня много дел, давайте в темпе вальса… И да, кто-нибудь пусть позовёт ко мне Магду. Хочу сменить причёску.
Да-да, на протяжении
Почему Алиса недовольна? Разве лучше было бы, если бы я переступила через себя, заткнула голос разума и просто поддалась блаженству истинности? Что Ричард вообще сделал, чтобы получить истинную? Своей жене изменял, а потом недосмотрел, и она умерла? Как-то маловато будет. И красивой мордашкой тут не отделаешься!
Так что всё логично.
— Но госпожа Элинор никогда не носила ничего подобного… Это что-то западное? Южное? Вы хотите опередить моду? Предугадать её? Принцесса Виктория, не сердитесь, но вы должны понимать, что это очень рискованно. Ваши попытки могут всех впечатлить, могут вызвать разве что смех…
Пока я сижу за столиком с зеркалом и разглядываю себя, Магда ходит из стороны в сторону и ужасно волнуется. Всё-таки Викторию окружали очень милые люди. Муж только — досадное исключение.
— Ни Элинор, — загибает она палец, — ни Альдата, ни Капиида, ни Улада, ни Катерина, ни Нинааль Бром никогда не стриглись так коротко! Они завивали волосы, выпрямляли, красили, делали высокие причёски, заплетали витиеватые косы, носили тяжёлые парики и промоченные духами салфетки на затылке, но чтобы так…
Я позволила себе вольность — штора не прикрывает одно из дальних окон. Ловлю на себе тёплый, ласковый солнечный луч и нежусь в каком-то мягком чувстве родом из детства. При этом отвечая Магде вполне серьёзно:
— Ну вот и хорошо. Пусть ваша Элинор, Альдачтотам, Капипаста, Ульяна и Катерина, и даже Нинель кусают себе локти, потому что не были первыми. А я повторюсь, что делаю это для себя, а не для того, чтобы кого-то поразить. Принц уже мой.
— Да, — как-то сурово отзывается Магда, вмиг в её взгляде мелькает что-то тёмное, — и вы его простите?
Отвечаю не без удовольствия:
— Нет, не прощу.
Магда замирает, будто не веря в это. Будто всё, о чём она говорила, должна была перечеркнуть истинность. Но то, что для меня ничего не изменилось, её удивило. Приятно удивило.
— Тогда всё сделаю.
Уже с куда большей охотой она берётся за большие ножницы из белого металла. И на пол падает первая карамельная прядь волос. Я всё хотела и всё не решалась, откладывала, маялась над идеей сделать себе каре. Теперь самое время! Неприлично, непринято? Так я всего лишь ненужная, опальная принцесса, которая живёт в глуши. И кому какое дело?