Попаданы

Макара Дэйв

Жанна, глядя на мужчину, уткнулась носом в тыльную сторону собственной ладони, пряча улыбку и блестящие глаза.

– Мишт... Лейкопластырь - для Сухой, кожи!
– Она встала со стула и неуловимым движением оказалась совсем рядом с ним.
– Надо, сперва, кровь остановить!

– Кое-кому, надо ногти сократить!
– Мишт замер от прикосновения горячей женской руки, к собственному лицу, горящему от царапин.
– Теперь я понимаю Плата, предпочитающего нашанн... С ними - безопаснее... Даже с "бешеными"!

–

А ты имеешь что-то против русских женщин?
– Жанна прошептала свой вопрос прямо любимому в ухо, обдавая его жарким дыханием.
– Или присмотрел замену?

– Нет.
– Мишт мужественно выдержал первый этап пытки.

– Правильно.
– Жанна поцеловала его в шею, слегка прикусив кожу зубами.
– Иначе я сперва ей, голову отверну, а потом тебе - кое-что другое... А потом и голову, чтобы кое-что другое не пришили обратно...

– Угрожаешь, женщина!
– Мишт развернулся, подхватил довольную Жанну на руки и шагнул к открывающейся двери.

Очередной дикий женский визг и вопль: "Дурак! Это ванная!", прерванный мужским хохотом и звуком поцелуя, вот и все, что осталось снаружи.

Дверь закрылась и эта парочка оказалась плотно занята самими собой.

"Концертные рейдеры", делали прыжок за прыжком, приближаясь к тому пределу, когда уже можно будет поймать сигналы, посланные нашими предками, в поисках разумных.

Останки "Вояджера", давным-давно превратившиеся в межзвездную пыль после встречи с негаданным каменюкой. Сигналы точного времени "Маяка" и песни "Битлз" так и звучат в пустоте, пережив все мыслимые и немыслимые временные лимиты, надежды и чаяния человечества, искавшего братьев по разуму.

Ну, нашлись они и что?

"Ария", "Соната" и "Симфония" несли в своем чреве не только тех, кого изгнала Земля, но и тех, кто о "праматери" знал только по рассказам родителей и дедов, с бабушками.

А дети всегда хотят попасть в сказку.

И счастливы мы, что наши сказки ничуть не похожи на сказки братьев Гримм, Гауфа или Андерсона, с их злыднями, жадинами, спящими красавицами и более поздними, вампирами и зомбями.

Пусть и "ленивые", да зато - добрые.

Впрочем, на Матушке растет новое поколение и сказками о Емеле и его самоходной печи, их уже не приманишь в царство Морфея.

Другое время, другие песни и другие сказки!

Человек, замерший каменным истуканом на обзорной палубе, работал на рыцарей плаща и кинжала, выполняя единожды полученный приказ.

Он оберегал покой, хранил тайны, присматривал и радовался каждому дню, когда из всех его знаний, требовалось только знание кулинарии.

Корабельный кок, с любовью прозванный "Кулинарычем", любовался звездами.

Он, также как и все, прошел путь наемника, от сопливого зеленого новичка и до матерого пилота среднего эскадренного

эсминца. Умирал и воскресал.

Вернулся и снова попал в дипкорпус, рядовым поваром.

И, впервые, он радовался своей работе!

Рейдеры вышли из прыжка в системе, координаты которой были у Павла и значившейся на картах, как "заправочно-перевалочная", на которой ТОК-и пополняли свои запасы по пути к Матушке.

Отсюда, по картам, до Земли было всего ничего - две, три недели полета, с новыми-то двигателями!

Система встретила корабли тишиной.

Крутились на своих местах планеты.

Светили звезды.

Ни звука.

Все три рейдера, окутавшись полями защиты и выстроившись в сомкнутый треугольник, настороженно изучали систему.

Сперва - локаторами, детекторами, прислушиваясь и присматриваясь.

Чуть позже - рассылая во все стороны беспилотные дрон-разведчики.

Ни единой металлической пылинки, над планетами, кроме "природных".

Ни одного звука, кроме пения Светила.

Мертвые планеты, без следа поселений.

"Без следа", значило именно то, что значило.

Ни единого следа разумной жизни.

Потратив пять суток на исследования, триада ушла в прыжок, крепко сжав зубы и намотав нервы на кулак - нехорошие предчувствия наполняли все три корабля.

Экипажи принялись полировать снаряды к орудиям, десант пропадал на тренировках, валясь от усталости, но продолжая готовиться к "непоняткам", моделируя и вовсе уж фантастические вводные.

Все "коллеги" норовили собраться в кучку и обсудить происходящее, пока Жанна Владимировна не взяла на себя смелость и не послала всех на обзорную палубу, пить чай...

Мишт, заразившийся всеобщей тревогой, придумывал для десантников "Арии" все усложняющиеся тренировки, отрабатывал их вместе со всеми и, приходя к себе, валился с ног, иногда засыпая прямо в ванне.

Паранойя, это очень страшное заболевание, заразное и, к сожалению, чаще всего - оправдывающее себя стопроцентно.

За три недели экипажи довели себя до такого состояния, что любой чих воспринимался как эпидемия, косой взгляд - как предательство, а падение на тренировке - расценивалось как "самострел", в военное время.

Конец всему этому бреду положила Жанна и весьма своеобразным способом.

Очень по-женски.

То есть, я хотел сказать - вовремя.

За двое суток до выхода из прыжка, г-жа Дрозд собрала общее собрание, всех трех кораблей и вставила капитанам крепкий пистон, аргументированно объяснив, что будет с экипажами после выхода в Солнечной системе, если они будут уставшими и загнанными.

– Уставший разведчик - мертвый разведчик!
– Согласился с Жанной капитан "Сонаты".
– Жанна Владимировна, как всегда, права.