Попадают по-разному
Шрифт:
Почему-то не поймала. Шепчет.
– Вы даёте мне оружие? Как свободной?
– Подними! Это не игрушки, чтобы на полу валяться.
Держит за ножны. Всё тот же взгляд и невиданная мной совсем глупая улыбка.
– Свободным только можно с оружием ходить. У меня меч. Госпожа дала мне меч.
– Ну, дала. Надоела уже с госпожой.
– У меня меч. Свой меч. Значит, я на самом деле больше не рабыня?
– Ну да. Дошло наконец.
Как заверещит! Аж солдаты в палатку сунулись.
Прогнав их со смехом, гоню от себя дурные мысли, как бы не получилось так, что свободной со своей точки зрения, Анид придётся прожить всего один день.
Дальний ряд кольев под углом остриём к врагу, врыт как раз на пределе, где пуля тяжелого ружья ещё способна нанести вред. Когда дойдут до этой линии, будет первый залп. На ученьях уже проверено - слаженными при отражении атаки могут быть только первые два-три залпа, дальше уже начинают бить, кто во что горазд. И это на учениях, где противник не намерен тебя рубить.
В бою будет хуже. Притом, и там, и там сильно мешает дым.
Между кольями - ряды ракет. Скорее всего, бой начнётся с них. Сбить первый натиск, напугать лошадей. Пусть строй превратится в кучу. И - картечью по ней!
За нами - отряд лучников. Бывшие солдаты Безглазого. На знамёнах - голова с повязкой на глазах. Раньше косились, сейчас - не до того.
Их длинные луки бьют даже дальше ружей. А уж про меткость и говорить нечего. Хотя, если на состязании появляется кто-то вроде Динки с длинноствольным нарезным "дыроколом", то можно и поспорить.
Вот со скорострельностью спорить бесполезно. "Бесполезно пока" - многозначительно та же Динка замечает.
Только учить лучника надо с детства. Дальше, чем сейчас стрелы лететь уже не будут. Пользоваться ружьём можно научить за полмесяца. Сама проверила.
Пули с каждым годом летят всё дальше и дальше. Много кто думает над длиной стволов, конструкцией замков и составами порохов.
Сотни и тысячи глаз следят за Старой дорогой. Показываются первые всадники.
Набухает, словно чудовищный нарыв. Их всё больше становится. Вспучивается масса людей и коней. Не идут дальше.
Что там у них? Может, между собой передрались? Было бы хорошо...
Знамёна. Они их в руках носят. Одни похожи на наши. Другие...
– Знамёна с поперечными перекладинами видишь?
– Да. Тех, кто вблизи них бить в первую очередь.
Мне это нравится всё меньше и меньше. Похоже, главный удар придётся по нам, а не по центру. Ничего! Здесь тоже есть, чем их встретить.
Мощная у меня подзорная труба. Хорошо всё видно. Вон, разряженные какие! Так бы и влупила!
Жаль, пока не достать...
Громыхнуло!
Что за!?
Из разноцветной
Чуть не рассмеялась. Аренкерт перетащил-таки на свой участок обороны осадного "Старого дракона". Говорят, самую дальнобойную, и одну из самых тяжёлых пушек работы Госпожи.
Насчёт дальности выстрела, вижу, не зря говорят. Только вот вряд ли зверюга ещё рыкнет сегодня. Перезаряжать "Дракона" тоже не быстро.
Но они этого не знают. Ощутимо пятятся.
Чем же генерал бомбу снарядил? Раз уж сама Госпожа говорит, на тему взрывов он давным-давно сожрал всех собак в окрестностях.
От Анид случайно узнал оскорбительное местное слово в наш адрес - "собакоеды". Она бы не сказала, но разговорились с ней, вот и проболталась. И сразу же испугалась, поняв, что ляпнула. Думала, прибью. Вот глупенькая!
Да я и не оскорбилась. Собак я ела, и не раз. Съедобных пород в окрестностях столицы немало, да и в замке их держат. Надо будет и Анид как-нибудь псинки подсунуть. И подсуну. Если жива сегодня останусь.
Анид рядом стоит. По сторонам озирается осторожно. Внимания никто не обращает. В доспехах смотрится совсем как змейка. Ружьё держит правильно. Если бы ещё глаз при выстреле не закрывала, совсем хорошо было.
Всё-таки, их слишком много.
Дымные хвосты ракет чертят небо. Несутся с воем вперёд.
Вижу, как пугаются лошади, как сбрасывают всадников. Большинство всё же удерживает лошадей. Хотя, ракеты и посшибали кое-кого. Немногих, к сожалению.
– Что так резво попёрли?
Смеюсь. Косятся как-то подозрительно.
– Даже они до трёх считать умеют.
– Причём тут это?
– Им попы новую дурь внушили - наше оружие от врага рода человеческого, колдовское, и просто так из него стрелять нельзя, надо в день трижды пальнуть в изображение их божка казнённого. Три выстрела будут смертельны, а от остальных святая молитва спасёт.
Смотрят не понимая, шучу я или нет. Настолько шуток от меня не ждут.
– Готовьсь!
– Целься!
– хотя всё в дыму, и мало что видно.
– Первый пали! Второй! Третий!
Снова всадники у заграждений. Рубят. Пытаются сломать.
– Беглым!
Раз из пистолета, два из второго! Тут уже и эти пули смертельно опасны. Выстрелы по-одному, по два. Туши в золоте и бархате, со всеми этими святынями на шлемах или в задах одна за одной застывают. Зрение не подводит, вижу, как пули пронзают броню.