Попадают по-разному
Шрифт:
– Понять можно. Сам когда-то думал первым через реку шагнуть.
– Этой чести Кэрдин никому не уступила бы.
– Это верно, но я тогда был молод.
– Почему-то старухой чувствую себя именно я.
Старик хохочет. Госпожа ему во внучки годится. Вот только, двух великих женщин уже пережил. Да и о тяжелом ранении Верховного совсем недавно явно известно.
Видела только как она страшно хромала. Но показательным для меня, как была напугана бесстрашная Динка. Ещё Чудовище говорила, в каком ужасе пребывал
Сама тоже ни о чём хорошем тогда не думала. Смерть Верховного после только-только выигранной войны в кое-как замирённой стране.
Казначей первой бы признала Динку Верховным. Вот только той материнские доспехи откровенно маловаты. И так считают очень многие.
Стала бы она ссориться из-за подруг с ценнейшим соратником?
"У Верховных друзей не бывает".
Я в детстве боялась казначея. Её все в нашей части Замка боялись, кроме Динки. Чёрная Змея была где-то там, слишком высоко, чтобы туда заглядывать. Да и я просто мала слишком была ещё в её бытность Верховным.
Вот Госпожа была рядом, живая и настоящая. И в случае её смерти вряд ли меня ждало что-то хорошее. Мелкая фигурка в слишком больших играх. Пожалуй, тот удар кинжалом повысил мои шансы уцелеть. Или, наоборот.
Динка сказала, следы того покушения вели за Линию. Выделила "того". Про заказчиков других не дознались.
– Теперь, как говориться, что выросло, то выросло. Бодроны, твои нелюбимые, в человеческих болезнях да лекарствах разбирались получше, чем те, что за Линией живут, сейчас. Хотя, и жрали людей временами...
– говорит, глаза прикрывая и плотоядно облизываясь.
Генералы громче жеребцов ржут.
– При таких вкусах, неудивительно. Сейчас, за Линией, тоже, вроде употребляют? Человечинку, в смысле?
– Боговятину, что ль? Не, её на всех не хватит, замену пекут, страшно между собой ругаясь, какая правильная, из пресного или дрожжевого теста.
– Давно их жизнью не интересовался. По-прежнему топят половину новорожденных, к вере приобщая?
– Ты их слишком уж их зверьми считаешь. Топят, скорее, по недосмотру. Просто в воду макают. Целиком. Вскоре после рождения. Зимой тоже. Вот детки и помирают. Где-то жалко, а где-то и хорошо - вон сколько наших врагов не выросло.
– Старая Змея хотела под корень их извести. Пустыню до Океана устроить.
– Умная была, но пить столько не стоило. Чтобы страну завоевать, воинов перебить мало. Иногда и вообще не нужно. Дети тем и ценны - их учить можно. Тому, что нужно нам.
– Это не ко мне. Я только от плеча до седла могу... Мог когда-то.
– Для этого и помоложе кого хватает. Да и дорого и долго таким ударам учить. Сам знаешь, клевцом броню пробить легче, чем мечом. Вот дырки делать и будем. Издали.
Усмехается. Старик задорно подмигивает в ответ. Сейчас рядом с молодыми,
А я? Что я? Почему, если где-то веселье, всегда в стороне оказываюсь? Даже сейчас сама себе брюзжащей старухой кажусь.
Нет, не понимаю людей, кто по стране разъезжает только для рассматривания всяких диковинок. Сказываются годы, прожитые в самой большой диковинке.
Тут же. Дорог, за исключением Великой нет, что-то похожее на архитектуру встречается нечасто. Представлено чем-то похожим на изуродованные пристройками наши старые здания городских судов. Судя по толщине стен, и обилию подпорок снаружи и внутри, расчёты стен и сводов тут делать не умеют.
Примерно семьдесят пять процентов каменных зданий с упавшей, а то и вовсе не начатой, крышей, пострадали не от наших обстрелов и штурмов, а от рукозадости строителей. Трещины в стенах говорят о том же, хотя по-настоящему старых построек тут нет вовсе.
Предназначение за гранью моего понимания. Здания для восхваления бога. Если он так велик, что весь этот мир создал, то зачем какие-то постройки? Глупцы думают их кто-то слышит? Говорят, если лбом об пол биться, мольбы ещё лучше доходят.
Входя в храмы эти, зачастую перешагивая через тела защитников и с взведённым пистолетом, даже начинала высматривать на полу отметины от стучания лбами. Не находила. Может, именно из-за относительной новизны зданий? Хотя, известняк довольно мягкий камень.
Убранство убого прежде всего по отделке. Фрески до ужаса и скуки однообразны. Бородатые фигуры в полный рост, сцены казней. Изредка конные да рожи с собачьими головами.
Строить в первую очередь надо нужное живым людям. Те же дороги или водопровод.
Убивали редко. Перепуганные женщины и дети, пусть и грязные хуже свиней, особой ненависти при малых потерях не вызывали.
Всегда убивали только бородатых тварей в чёрном, обычно среди них прячущихся. Заплывшие жиром свинячьи глазки, или наоборот, горящие хуже чем у пьяной от боя, Динки.
Вроде, по их вере, ищущих защиты в храмах убивать запрещено. Срать нам на их веру! Не убиваем совсем по другим причинам. Впрочем, баранам знать мотив пастуха совсем не обязательно.
Дверь разбита, можно идти.
– Так оружие наизготовку, но никого не трогать, пока я с ними не поговорю.
Всё как обычно, сбившаяся у противоположной от входа стены, толпа. Бросается в глаза, на этот раз только женщины с детьми и явно небоеспособные мужчины. Пред ними стоит очередной урод на голову в чёрном. Смотрит безумными глазами. Госпожа вразвалочку направляется к нему. Хм. А идея украсить рога лакированными красными пятнами оказалась хорошей. Куда страшнее стало смотреться.
– Ты не посмеешь коснуться меня.