Попала, или Кто кого

Юнина Наталья

— Что за хитрожопные схемы? Ты чего уже бабу в койку завалить просто так не можешь? — раздается насмешливый голос отца, и тут же мама ему заряжает.

— Сдурела что ли? Еще и по голове, — возмущается папа, а у меня вдруг возникает ощущение, что я в каком-то цирке.

— Хочешь по посоху? С радостью.

— Надя!

— Я уже пятьдесят восемь лет Надя. Не учи ребенка тому, чему не надо.

— Слушайте, я вообще-то тут, хватит собачиться.

— Мы не собачимся, это любовь, Кирюша. Да, Саша?

— Конечно, любовь. Только ослабь хватку

на моей шее.

— Закрой рот, Саша. Вот серьезно. Кирюша, расскажи подробнее, что там за девочка.

— Мама, я просто попросил тебя об услуге. Давай без лишних вопросов, пожалуйста. У меня и так настроение ниже плинтуса. Сделаешь, как я прошу?

— Конечно, сделаю, дорогой, — поглаживая меня по плечу, с улыбкой по-доброму произносит она. — Ты же про Машу тоже не забудешь?

— Если узнаю, что Света переедет к нам в квартиру до вашего отъезда, то буду честно за ней ухаживать.

— Отлично. Светлана, значит. Светочка… Красивое имя. А сколько ей лет?

— Она моя студентка. Я встал на сторону зла, и совращаю малолетку, тебе все еще нравится имя Света?

— Конечно. Раз молоденькая, стало быть не накопила еще болезней и родит нам малышей.

— Ой, Надя, ну не зли ты его. Иди лучше сложи в аптечку лоперамид.

— Засунь себе знаешь куда свой лоропердин?! Я сказала он вреден, и я не буду его брать. Кирилл, скажи ему, в конце концов.

— Вообще-то, пап, лучше реально взять что-то другое.

— Ой, все, не занудствуй. А вообще, Кир, мне надо с тобой поговорить на очень важную тему. Раз ты здесь, сам Бог велел. Надь, мы ненадолго.

— Закусывайте хотя бы и много не пейте, — вдогонку бросает мама.

* * *

— Пап, я не буду пить. Я за рулем.

— Будешь, — ставит на середину стола бутылку, две рюмки и тарелку с колбасой. — Это элитный коньяк, мне его подарил месяц назад мой больной. Между прочим, шестьдесят тысяч стоит. Всего-то за какой-то удаленный желчный пузырь. А все знаешь почему?

— Пап, не начинай свою старую песню, мне как-то поздновато становиться хирургом. И этого добра у меня тоже завались.

— Такого добра у тебя точно нет. Мне сказали, что в его производстве участвовали девственницы. А так как у меня почти сорок лет ее уже не было, надо хоть через коньяк их почуять.

— Ты до моего прихода что ли бухнул втихаря?! Какие к черту девственницы при производстве коньяка? Каким они его местом делали?

— И вправду, каким?

— Ну заканчивай придуриваться, пап.

— Да я серьезно, мне так сказали и почему-то я повелся. Ладно, херня все это. Ты чего такой хмурый?

— Через жопу все, вот и хмурый. Башка трещит и день такой поганый сегодня, как и вчера. И ночь. И вообще…, - разминаю затекшие мышцы шеи, тогда как папа пододвигает мне рюмку.

— Пап, я же сказал, что за рулем.

— Останешься тут на ночь. Уж места хватит. А утречком уже на работу. Кир, ну а если серьезно, что случилось?

— Как размазня сегодня себя повел со студентами.

Непрофессионально, глупо, вообще, как… тюфяк. Сегодня лейкозы были. А я как девка заверещал, не хочу их проходить и все тут. Ну бред же. А сегодня ночью, как специально мне Сашка приснился. Никогда не снился, а тут прям как наяву все было. Радостный такой… игривый. Все меня за руку тянул, велосипед показывал. Велосипед, понимаешь? Я ж так ему его и не купил. А потом еще и на утро эта тема. Как будто специально.

— Кир…

— На могилу же не несут такие вещи, как велосипед? Ведь не несут?

— Даже если несут, суки стырят, через день его уже не увидишь.

— Может к ограде его замком присобачить?

— Не думаю, все равно стырят. Кирилл, это просто сон, происки твоего подсознания. Может думал накануне о Сашке, вот и приснился.

— Я о Кате точно накануне не думал. Только она мне тоже приснилась. Взяла за руку Сашу, потом меня. И так ярко расписывала, что им хорошо там, что я прям зацвел в этом сне. Правда, она все время твердила, что им меня не хватает.

— И что… с ними пошел?

— Пошел. А потом Сашка остановился, отцепил мою руку и стал Катю тянуть на себя. Она меня точно звала с собой, а Сашка не хотел. Качал головой, мол нет, не иди. Так и пошли они без меня, а Катя постоянно оглядывалась.

— Хорошо, что не пошел. Давай помянем их, раз приснились.

— Давай.

— Давай помянем, а потом просто… за здоровье.

— Особенно за здоровье. Пап, просто скажи, что хочешь выпить.

— Так говорю, чего здесь такого. Ладно, пусть земля им будет пухом. Не чокаясь.

— Пухом, — повторяю за отцом. — И не чокаясь.

Залпом выпиваю наполненную до краев рюмку и откидываю голову назад.

— Кир, тебе надо отвлечься, не дело это, — меняясь в лице, произносит папа, наливая при этом очередную рюмку. — Сожрешь себя опять и не заметишь как. Неправильно это.

— А что правильно, пап? — саркастично замечаю я, выпивая коньяк. — Что за десять дней знакомства я двинулся башкой на зашуганной, зомбированной сраной бабкой, девчонке, а по совместительству своей студентке? У меня крыша поехала. Реально поехала. Я это осознаю, но совершенно ничего не могу поделать. Я вообще не знаю, что делать и как себя с ней вести. Я такую хрень творю… как подросток, ей-Богу. Засосов ей понаставил специально, чтобы это другие видели, понимаешь? Ну это же вообще край. На работу забил, понимаешь? Подписываю бумаги, а думаю о ней. Принимаю больного и снова думаю о ней.

— В квартиру к нам поселяешь обманным путем. Да, Кир, это и вправду край. Диагноз на лицо. Ты, видимо, влюбился.

— Больному плевать, как называется его диагноз. Ему надо просто вылечиться. Если уж ставишь мне диагноз, то давай и лечение, — усмехаюсь я и тянусь за рюмкой. — Ну налей что ли.

— Кир, не пессимизди. Расскажи, что не так с этой девчонкой. Нос воротит или что?

— Я реалездю. Сказал же, что все через жопу, значит через нее. И я не шутил. Ну ты нальешь или нет?