Попала, так попала, или Невеста на двоих

Мур Лана

Золотистые искорки словно поблекли или же подернулись тонким и ломким слоем льда.

От нее веяло холодом, будто отстранилась, стала считать чужим, и я только сейчас понял как меня грели ее доверчивость и тепло глаз.

Кожу покалывало, словно по дурости упал на множество ежей. Я ощущал, что с Мелиссой происходит что-то неладное, но не понимал что. Она ускользала от меня, закрывалась, пряталась, как коконом, укутываясь в магию. Погружалась в нее, с риском утонуть.

– Что удалось найти? – я постарался отвлечь ее. О

чем бы Мелисса ни думала, ей это не на пользу.

Но она вскочила и отшатнулась с таким видом, будто вместо меня увидела огромного лохматого паука, прицеливающегося куда бы укусить.

– Мелисса? – я надеялся, что звук моего голос удержит ее на поверхности, не позволит погрузиться в пучину магии, но оказалось, что Мелисса и не думала терять связь с реальностью.

Она сунула мне несколько измятых листов и отошла к выходящему в сад окну, снова отгородившись от меня невидимым, но осязаемым коконом. Его вибрацию я чувствовал за несколько шагов.

– Мелисса, что произошло? Ты ведешь себя странно. Тебя кто-то обидел? – снова сделал попытку достучаться, но она никак не реагировала.

Это невозможно! Она держится как неживая! Если бы не ясные глаза, я бы подумал, что ее, как и Верену, подчинила Ильен.

– Мелисса, – взял ее за плечи и развернул лицом к себе.

Растерянный взгляд, короткий выдох, и лица коснулся тонкий аромат лилий. В груди сразу заныло от желания обнять, ощутить гибкость стройного тела, нежную бархатистость кожи, пьянящую сладость губ и свежесть прерывистого дыхания.

Неторопливо перебирать мягкие пряди, пропускать их между пальцев, накручивать на руку. Чувствовать, как она поддается под моим напором, прогибается, а потом расслабляется не в силах противиться ласке.

– Ты знаешь, что между хозяином и его слугами есть особая связь, – голос прозвучал странно-хрипло, дыхание сбивалось, а пульс набатом стучал в висках, будто предупреждая, что перехожу запретную черту. Но я не мог остановиться. Я тонул в ее прозрачных зеленовато-карих глазах и не желал спасения.

Ничего не успел понять – Мелисса неожиданно напряглась, затем меня ослепило золотое сияние, и с силой отшвырнуло.

Приходя в себя, оглушено потряс головой – в ушах все еще шумело, а перед глазами прыгало.

Кристаин научил ее управлять своими силами, значит она осознанно применила ко мне боевую магию? Как это возможно? Даже знатных девушек этому не учат, только юношей.

– Мелисса! – ошеломленно воскликнул я, но она уже убежала.

Перед глазами все еще мелькали золотые всполохи, но я сделал усилие и встал, а потом с новым азартом набросился на записи отца. Не только он, но и Мелисса оказалась полна секретов, и с каждым разом желание их раскрыть только возрастало.

Пробежал глазами бал и мое первое представление ко двору. Я смутно его помнил, но, конечно, тогда не знал, что он значит для отца.

Золото – цвет правящего дома. Вот оно – то, что настырно

царапалось в голове и просилось наружу. Но что мне это дает? Цвета одежды и преимущественный цвет магии – никогда не встречал, что они могут быть связаны.

Что там дальше?

Глава 65. Роковая беременность

Из дальнейших записей отца я понял, что он продолжал встречаться с Меленой. Благо, каморок и темных закоулков во дворце было достаточно. Я это знал, поскольку любимой игрой принца в то время были прятки, и мы целыми днями выискивали самые незаметные уголоки. Еще запомнилось, что в тот год отец особенно надолго задержался в столице, объясняя это тем, что для настоящей дружбы необходимо время, а он хочет, чтобы мы с наследником подружились.

Я отложил свиток.

Так вот что на самом деле удерживало отца во дворце – смазливое личико, а вовсе не мое будущее. Любовь юности, а в то время уже любовница повелителя, была для него дороже, чем собственный единственный наследник, сын от нелюбимой жены.

Удивительно, как мало мы знаем, казалось бы, о самых близких людях. Как ни странно, но мысль, что всегда был у отца на втором месте, на этот раз не отдалась горечью во рту, не вызвала ревность и злость, а только печаль, плескавшуюся внутри опаловой дымкой.

В конце концов, иначе в мою жизнь не вошла бы Мелисса, а она значила намного больше, чем детские обиды.

Я снова взял свиток и углубился в чтение.

Видимо, повелителю тоже не очень понравилось длительное присутствие во дворце подданного и его более чем тесное общение с придворной дамой, поэтому отправил отца в довольно рискованную экспедицию – сопровождать одного из странных мореходов, утверждающих, что за морем есть другие земли, и следить за расходованием выделенных из казны средств.

Это я тоже помнил очень хорошо. Слишком хорошо. Ведь именно тогда отец отправил меня в интернат, где, как сказал, из мальчика сделают мужчину.

Я старался быть таким же сильным и смелым, как отец, мужественно переносивший штормы, непогоду и лишения. Усердно учился, неустанно практикуясь в магии, верховой езде, даже танцах, корпел над пыльными фолиантами – все для того, чтобы, вернувшись, отец мог мной гордиться.

А он даже в плавании умудрялся вести переписку с Меленой, умоляя соблюдать осторожность и не забеременеть до его возвращения.

«Любовь моя, – писал он. – Прошу тебя, будь осмотрительна. А лучше вообще старайся не попадаться на глаза повелителю. Ты помнишь, как мы хотели бежать в юности? Я все сохранил. Как только вернусь, заберем Ладислава и исчезнем. В другом мире нас никто не сможет найти. Втроем мы будем очень счастливы».

Втроем…

К глазам подступило тепло, в носу защипало, а аккуратные буквы начали подозрительно расплываться.

Он про меня не забывал. В трудном плаванье, в горячке влюбленности, отец помнил обо мне и собирался забрать с собой.