Попала!
Шрифт:
Отвертки с шурупами мы сочли перспективным видом товара. Шурупом можно прикрутить деталь там, где молотком не размахнуться. А если сообразим, как сделать станок, то позже можно будет наладить массовое производство.
Потом я рассказала о болтах и гайках. Объяснила, как они служат крепежными элементами, нарисовала формы головок и конфигурации гаечных ключей к ним. Худо-бедно вспомнила, как делала нарезку на единственном лично мной изготовленном болте. Рассказала Борадису, тот кивал, поглаживая подбородок. Я посмотрела на кипу изрисованных листков, взглянула на него… и посоветовала прикупить земли. Если дело пойдет так и дальше,
Еще оказалось, что в этом мире неизвестно такое простое и полезное устройство, как карабин. Нарисовала, объяснила, что к чему. Решили, что берем.
Моя фантазия упиралась в отсутствие в этом мире производства обыкновенных труб. Вот были бы! Я бы им и водопроводы организовала, и нормальную канализацию! Кстати, про краны я рассказала. Ведь резьба на кране — она не для красоты, а в первую очередь для того, чтобы избежать гидравлического удара в трубопроводе.
К концу встречи я разошлась настолько, что сбегала наверх, притащила мои черные штаны и продемонстрировала, как работает «молния» на ширинке. Мужчины впечатлились.
В итоге к обеду я пришла в эйфорическое настроение и, устроившись на скамейке на заднем дворе, принялась зубрить, как именуются штифты, клещи и тиски на аризентском. Красивый язык! У нас так цветы не называются, как у них какая-нибудь кувалда. Солэорин! Прямо-таки имя для девушки или звезды, а не для пудовой фиговины на ручке.
Засмотревшись на пару ясеней в торце нашего дворика, подумала, как хорошо они стоят. На правильном таком расстоянии для гамака. Вот! Скоро лето — а если наладить производство гамаков? Ведь ничего сложного там нет — кусок прочной ткани, две палки с кучей дырок и несколько веревок. И все это в городе, где строят корабли! Как раз забава для парусных мастерских! А если к парусной основе пришивать бахрому и ситчик яркой расцветки сверху, так прелесть что выйдет! Ага, бегу записываю! Мм-м… а разве на парусных судах у матросов гамаков не было? Или там без палок-распорок? В общем, спрошу у Борадиса, он наверняка знает.
Не успела отойти от скамейки, как передо мной возник спрыгнувший с забора Лириад.
— Привет! Ты чего вчера на конюшню не пришла?
Гм-м… верховая езда у меня из головы после посещения мансарды вылетела напрочь. В то время, когда я должна была трюхать рысью по кругу на Звездочке, мы в мастерской мастерили пояс. А кстати, как средневековые дамы в этой конструкции садились в седла? Похоже, в мужское не сядешь ну никак. Или сядешь, но все отобьешь. Может, дамские седла и ведущие под уздцы лошадей леди грумы — это другой бок того же самого извращения?
— Не получилось, — улыбнулась я. О наших делах с кузнецом мы с К-2 решили не рассказывать никому.
— Ты сегодня вся светишься… — протянул шатен, глядя зелеными глазами из-под длинных ресниц. И впрямь на эльфа похож. Высокий, гибкий, красивый. А улыбка…
— Лириад, а зачем ты ко мне хотел той ночью в окно влезть?
— Ну-у… я нарвал цветов и собирался положить их тебе на подушку.
Ничего себе романтический жест!
— А если б я проснулась? — подозрительно поглядела на мнущегося парня.
— Позвал бы гулять! Ты ж деревенская, по деревьям лазаешь?
Я малость обалдела от предложенной культурной программы. Но вообще идея мне понравилась. С удовольствием посидела бы в хорошей компании на высокой крыше, посмотрела на залив и замок в лунном свете. Красиво, наверное… Может, предложить
Пока раздумывала о готических красотах, Лириад оказался близко, очень близко. А потом, не касаясь руками, наклонился к моему лицу и поцеловал. И только тогда, когда я почувствовала, как подгибаются колени, обнял. До чего же хорошо! И пахнет от него какой-то травой… действительно, эльф… а как целуется! Может, они все тут так целуются? И все остальное тоже? Потому отказы и не приняты? Я покорно прислонилась спиной к стволу ближайшего ясеня, мне было потрясающе хорошо, так не хотелось прерывать этот поцелуй… Он отстранился сам. Посмотрел в мои затуманенные глаза, улыбнулся:
— Ну что, пойдешь со мной гулять ночью?
— Не могу, — с сожалением выдохнула я. — Сегодня мне на окно поставят решетку. Теперь не выйдешь, а через дверь — дядя услышит.
Говорить, что ключ от замка той решетки у меня будет, не стала. А то догуляюсь с таким… и очень быстро.
— А если я заберусь в другое окно, откроешь мне дверь?
Во дает! Прям постановка «Фауста». И я в роли этой, как ее, Гретхен. Причем как я ее хорошо сейчас понимаю! Вот он — живой соблазн с зелеными глазами!
— А зачем? Где мы будем гулять в комнате? — состроила я дурочку.
— Ну, посидим, поговорим.
— Знаешь, дядя спит очень чутко…
— Иримэ-э-э! — раздалось из недр дома.
— Вот, видишь, — развела я руками. И откликнулась: — Иду-у!
— Постой секунду! Сейчас пойдешь… — Он опять нагнулся к моему лицу.
Да что ж это такое? — ноги подгибаются!
— Лириад! Хватит! Остановись!
— Не хочу…
Я, выскользнув из-под руки парня, побежала к дому. Вот напасть!
Вторую половину дня мы сидели с К-2 на диване в кабинете и беседовали об абстрактных материях. Я наконец-то набрала словарный запас достаточный, чтобы рассуждать, пусть коряво и неуклюже, об энергии и пространстве, математике и химии, бесконечном и малом. Пока мы вырабатывали общий язык, я пыталась перевести на аризентский самые простые формулы, вроде расчета частоты колебаний математического маятника или скорости свободного падения в зависимости от высоты. Нам с К-2 доставляло удовольствие разбираться с единицами измерений и простейшими формулами, привычными обозначениями физических величин и коэффициентов. К-2 быстро соображал, был въедлив и бесконечно любопытен. А со мной он не знал, за что хвататься — я знала так много необычного, и все о разном.
Оставшись вечером одна, села у зарешеченного окна и задумалась. Выходит, моя судьба зависит от совершенно незнакомого мне человека. В Москве уже начало июля. Если брат Арвиса вернется до сентября и меня срикошетит назад в мой мир, то я продолжу учебу без помех. А если он возвратится, скажем, в следующем апреле и меня все равно перебросит во чрево родного мусоропровода? Тогда как я буду объясняться в учебной части? Вот приду и скажу начальнику курса: «Николай Борисович! Так вышло, что я занималась почти год миссионерской деятельностью в Аризенте, объясняя им устройство галактики и организовывая производство мясорубок… скажите, как мне оформить академический отпуск, чтобы восстановиться с потерей одного года?» Ведь спорить могу, отчислят уже к октябрю, а буду восстанавливаться — переведут с бюджетного отделения на платное. А где я такие деньги возьму?