Поправки
Шрифт:
Брайан провел ее по четырем маршам металлической лестницы, отпер еще одну дверь, и они вошли в более теплое помещение, гудевшее, как железнодорожный вокзал или собор. В воздухе привкус сухой плесени, выросшей на сухой плесени, которая в свой черед питалась сухой плесенью.
Как только Брайан снял повязку, Дениз сообразила, где находится. В семидесятые годы Филадельфийская электрическая компания прекратила эксплуатацию угольных электростанций – величественных построек вроде этой, к югу от Сентер-Сити, возле которой Дениз всегда притормаживала, чтобы как следует ею полюбоваться. Светлое, просторное помещение высотой в шестьдесят футов. На северной и южной
Дениз покачала головой:
– Здесь нельзя разместить ресторан.
– Так я и думал, что ты это скажешь!
– Ты потеряешь все деньги, не дав мне возможности их растратить.
– Можно получить дополнительное финансирование.
– Не говоря уж о том, как вредно дышать асбестом.
– Ошибаешься, – перебил ее Брайан. – Мне бы не удалось купить здание, не будь оно экологически чистым, – тогда бы Суперфонд [76] выделил деньги на снос, а так у электрокомпании нет средств, чтобы с ним расправиться.
Суперфонд – государственный фонд, финансирующий экологические программы.
– Да здравствует электрокомпания! – Дениз подошла ближе к турбинам. Может, замысел и нелеп, но заброшенное здание околдовывало. Индустриальный закат Филадельфии, чарующий запах гнили в Мастерской мира, мегаруины, возникающие в мгновение ока, – как знакомо все это ей, выросшей в старомодной семье, где шерсть перекладывали шариками нафталина, а металлические изделия хранили в старых ящиках в подвале! Она уехала в колледж, в иной, ослепительно современный мир, но с каждым днем становилась все ближе к родному, темному, старому миру.
– Ни прогреть, ни провентилировать, – ворчала она. – На счетах разоримся.
«Золотистый ретривер» пристально наблюдал за ней.
– Архитектор говорит, можно вывести пол вдоль южной стены с окнами. Примерно на пятьдесят футов, остальные три стороны застеклить. Внизу кухня. Отчистить турбины паром, развесить точечные лампы, а вокруг все оставить как есть.
– Куча денег.
– Обрати внимание, голубей нет, луж нет.
– Год, чтобы получить разрешение, год на строительные работы, еще год инспектора будут возиться. Так долго платить мне без всякой отдачи?!
На это Брайан возразил, что ресторан откроется в феврале. У него есть друзья среди архитекторов и среди подрядчиков, никаких проблем с отделом лицензий и инспекций – грозой всего города – не предвидится.
– Начальник отдела – друг моего отца, – пояснил он. – Они играют в гольф по четвергам.
Дениз рассмеялась. Амбиции Брайана и его хватка «дразнили» ее, как выразилась бы Инид. Она подняла глаза к аркам окон.
– И какую же еду мы будем подавать в таком месте?
– Что-нибудь декадентски великолепное. Решай сама.
Вернувшись к машине – фисташковый ее цвет гармонировал с сорняками, разросшимися вокруг пустынной, засыпанной гравием парковки, – Брайан спросил, готова ли Дениз поехать в Европу.
– Не
Она хмыкнула.
– Если ты поедешь, я тоже вырвусь на недельку-другую. Хочу попробовать то, что будешь есть ты. Хочу услышать твое мнение.
Его откровенный эгоцентризм обезоруживал. Кто бы не хотел совершить путешествие по Европе с красивой женщиной, которая вдобавок разбирается в еде и вине? Если бы повезло не ему, а кому-то другому, он поздравил бы этого человека столь же искренне, как, по его ожиданиям, стоило поздравить его самого. Такая примерно интонация.
Та часть Дениз, которая догадывалась, что в сексуальном плане ей будет с Брайаном куда лучше, чем со всеми другими мужчинами, та ее часть, которая видела в Брайане отражение своих собственных амбиций, согласилась поехать в Европу на шесть недель и дожидаться его в Париже.
Другая, подозрительная сторона ее души, напомнила:
– Когда ты познакомишь меня с семьей?
– Следующие выходные подойдут? Приезжай к нам на Кейп-Мей.
Сердцевину Кейп-Мея (штат Нью-Джерси) составляли перегруженные декором викторианские особняки и стильно потрепанные погодой бунгало; вокруг по спирали – новехонькие постройки, отпечаток вульгарного бума. Разумеется, Каллаханы – это же родители Брайана! – владели одним из лучших старых бунгало. За домом был бассейн, чтобы купаться в начале лета, пока океан не прогреется. Здесь, у бассейна, Дениз в субботу под вечер застала Брайана с дочками – они нежились на солнце, а женщина с волосами мышиного цвета, с ног до головы покрытая потом и крошками ржавчины, драила проволочной щеткой металлический стол.
Жена Брайана представлялась Дениз стильной, ироничной женщиной, сногсшибательной красоткой. Робин Пассафаро вырядилась в желтые спортивные брюки, кепочку «МЭБ Пейнт», [77] футбольный свитер команды «Филли» (красный цвет ей не льстил) и совершенно жуткие очки. Вытерев ладонь о штаны, она протянула Дениз руку и поздоровалась писклявым голосом и с излишней церемонностью:
– Весьма рада познакомиться! – И снова накинулась на столик.
«И я от тебя не в восторге», – мысленно огрызнулась Дениз.
«МЭБ Пейнт» – компания по производству красок.
Шинед, худенькая, симпатичная десятилетняя девочка, пристроилась с книгой на вышке для прыжков в воду. Она настороженно помахала рукой. Эрин, моложе и плотнее сестры, надела наушники и, сосредоточенно нахмурившись, сгорбилась над столиком для пикника. Потом негромко свистнула.
– Эрин изучает крики птиц, – пояснил Брайан.
– Зачем?
– Вот этого мы и не знаем.
– Сорока, – возвестила Эрин. – Кра-кра-кра-кра-а!
– По-моему, пора бы это убрать, – предложил дочери Брайан.
Эрин сняла наушники, подбежала к вышке и попыталась столкнуть с нее сестру. Шинед едва не выронила книгу, но успела поймать ее изящным движением руки.
– Папа!
– Милая, это вышка для прыжков, а не для чтения.
Робин продолжала усердно и целеустремленно скрести, напоказ, назло присутствующим; нервы Дениз скрипели в унисон щетке. Брайан со вздохом обернулся к жене:
– Ты еще не закончила?
– Хочешь, чтобы я перестала?
– Да, пожалуйста.
– Ладно. – Бросив щетку, Робин направилась к дому. – Дениз, принести тебе что-нибудь выпить?