Попробуй меня разлюбить
Шрифт:
— Да конечно, — мама недовольно цокает языком и плывет к гардеробу. Надевает поверх длинной шелковой сорочки халат и вдевает ноги в тапки. — Пошли пить кофе.
— Блин, прости, если бы я только знала, что ты спишь, — сую руки в карманы сарафана.
Мама касается моей головы в поглаживающем движении. Улыбается.
— Как я по тебе соскучилась, — вздыхает. — Так редко заезжаешь. Совсем выросла.
— Ну мам, — беру ее под руку, и мы спускаемся на кухню. — Я почти каждый день
— Звонишь, конечно. Как у тебя дела вообще?
Мама отодвигает для себя стул и полушепотом просит домработницу принести нам кофе.
— Супер. С учебой отлично, с работой тоже. С Даном лучше быть не может, — усаживаюсь за стол.
— Я очень рада. Видела рекламу. Моя ты звездочка.
От маминых слов по телу разливается тепло. Я люблю бывать у родителей. Здесь я всегда ребенок. Здесь меня всегда ждут. Это ощущение никогда и ничто не заменит. Никогда-никогда.
Расчувствовавшись от эмоций, даже немного отворачиваюсь, чтобы смахнуть слезу.
Мама тем временем кладет мне на тарелку кусочек штруделя.
— Я хотела спросить еще… Может, у вас на лейбле кто-то клип планирует снимать? Я бы поучаствовала в массовке… — закидываю удочку.
Да-да, я пользуюсь привилегиями своей семьи. Иногда.
— Я подумаю, поговорю с ребятами, — мама улыбается, а потом так внимательно на меня смотрит, что я даже жевать перестаю.
— Чего? Мейк поплыл?
— Нет. Я спросить хотела.
— Спрашивай. Если что, мы предохраняемся, — хихикаю, и мама закатывает глаза.
— Спасибо, что посвятила, конечно. Но я о другом. Твой Данис знает, что у его отца есть брат?
— Не знаю, — жму плечами. — Мы не говорили об этом никогда. А что?
— Это Юра.
— Юра? Какой, стоп… Твой звукач? То есть саунд-продюсер лейбла?
— Да.
— Я думала, они однофамильцы.
— Я тоже так думала долгое время, но мы с папой немного покопались…
— Мама! — осуждающе на нее шикаю. — Я же просила никуда не лезть.
— Мы и не лезли. Случайно выяснилось.
— Ты минуту назад сказала, что вы «покопались»! Рассказывай уже.
Юра — мамин партнер. Очень классный чувак. Веселый. Я бы никогда не подумала, что они и правда с Даном родственники. Но если это реально так, то выходит, что кроме отца мудака у Кайсарова есть крутой дядька. Это же классно. Только… Почему они не общаются?
— История мутная. Я с Юрой поговорила, в общем, когда у его брата убили жену, маму Даниса, Юра уже с ними не общался. У них большая разница в возрасте плюс полярные интересы. Юра жил с мамой, Герман — с отцом. Воспитание тоже разное. Близки они никогда не были.
— И?
— В общем, в ту ночь в доме были только жена и ребенок. Мальчик выстрелил в
— Мама, не тяни.
— А попал в мать.
— Что?
Прищуриваюсь, пытаясь изо всех сил переварить услышанное. Покрываюсь россыпью колких мурашек, стискивая пальцы в кулаки.
Выходит, что Данис случайно попал, боже…
— Бабушка Дана, Юрина мать, хотела забрать ребенка себе после всего. Ему требовалась реабилитация и помощь психиатра. Но Герман не позволил.
— Почему?
— Не знаю, Катя, но этот человек…
Сталкиваюсь с мамой взглядами. Я чувствую, что она хочет сказать. Не нужно быть телепатом.
Поджимаю губы, внутренне умоляя ее не выносить вердиктов.
Пожалуйста, мамочка, не нужно. Прошу тебя…
— Данис не такой, как его отец, — шепчу, отлично понимая, к чему она клонит.
— Нет. Конечно нет, милая, — успокаивающе обхватывает мою ладонь. — Но его отец всю жизнь вымещает злость за жену на ребенке. Это факт. Мальчику нужна была помощь, которой у него не было. Он хороший парень, но ты же понимаешь…
Открываю рот, но мама перебивает:
— Ты это прекрасно знаешь, Катя. То, что происходит внутри этой семьи, ненормально. Тот, кем является отец Дана, — тоже.
— К чему ты клонишь?
— Пока вы вместе, ты в опасности, и я очень за тебя боюсь. Они — угроза.
Так она завуалировала свое мнение, что Дан, возможно, псих? Что тот ужас в детстве сделал его чокнутым?
— Мама… Пожалуйста, — опускаю голову и просто не знаю, что дальше делать. — Я не могу его бросить. Не хочу. Никогда.
— Катюша…
— Не надо, мам. Хватит. Давай просто сменим тему.
Я думала, что все улеглось. Что родители приняли мой выбор, что смирились, но они просто затаились. На время. Лицемерили, лгали мне в глаза. Притворялись хорошими все это время?!
— Катя, давай мы не будем ругаться сейчас, ладно? Я, как любая мама, переживаю за своего ребенка. А еще знаю, что вы собираетесь лететь в Париж.
— И? — бросаю с вызовом. — На цепь дома посадите? Так вот, я уже выросла. Уже поздно.
— Катя…
— Все, я поехала. Пока, — резко поднимаюсь из-за стола, так что стул падает на пол. Сгребаю со стола телефон и быстро перебираю ногами в сторону выхода.
На улице вдыхаю морозный воздух и уже на ватных ногах добираюсь до машины. Вижу маму в окно. Она не побежала следом, за что ей спасибо, но все равно провожает взглядом, конечно.
Наблюдает, как я завожу мотор и выезжаю со двора.
В город я ползу со скоростью черепахи и никак не могу успокоиться. Плачу.
Плачу и ненавижу эту жизнь, в которой все против нас. Даже моя мама.