Попутчица
Шрифт:
– На твоём месте? То есть, по-твоему, я там не был? Тринадцать лет назад моя дочь забеременела от парня, который на тот момент находился в СИЗО.
– Это совсем другое!
– резко подскочив на месте, рявкнул Костя, бросив на брата взгляд полный злости.
– Да какая к чёрту разница?! У меня никогда даже мысли не было послать своего ребёнка на аборт. Ты её отец. Ты первый, кто должен был поселить в ней уверенность, что, чтобы не случилось, ты будешь рядом. Ей есть, на какого положиться. Так какого же дьявола всё это произошло? Ещё и втайне от всех родственников. Мать твою, я из газет узнал, что моя племянница
– Ну, попробуй, - сквозь зубы процедил Костя, вслед за братом поднявшись с кушетки.
– Если сил хватит.
– Сил-то хватит, только желания снова здесь цирк устраивать нет. Ничего, мы с тобой всё обязательно выясним, но в другой обстановке.
Самсонов собирался что-то ответить брату, но стоило только увидеть приближающегося к ним Вербицкого, как все мысли сразу свернули в другое русло. Сжав ладони в кулаки, он чуть было не бросился на мужчину. Хотя точнее всё же бросился, но его удержал брат.
– Какого дьявола? Ублюдок, ты, что здесь делаешь?
– Она там? К ней можно?
– Тимур обращался скорее к сдерживающему Костю мужчине, хотя они до сих пор не были знакомы.
– Пошёл вон отсюда! Даже не смей к ней приближаться!
В этот момент Игорь с такой силой оттолкнул брата, что тот от неожиданности, едва удержался на ногах.
– Да она там, только к ней не больше чем на пару минут можно. Её совсем недавно из реанимации в палату перевели.
Кинув, Тимур и теперь проигнорировал последовавшие оскорбления от Самсонова-младшего, который попытался перегородить мужчине путь в палату и на этот раз был отброшен в сторону уже самим Вербицким.
Правда, он сам ещё несколько секунд помедлил, стоя у самых дверей. Но в итоге всё-таки нашёл в себе силы, войти внутрь, пытаясь скрыть разрывающие его изнутри чувства.
*****
Когда я увидела, застывшего на пороге Тимура, мне, если честно показалось, что я либо просто сошла с ума, либо опять впала в лихорадку. Но когда мужчина сел на краешек моей кровати, осторожно, даже как-то боязливо накрыв ладонью мою руку, из груди стали рваться рыдания. Здесь...Он здесь...
– Тимур...
Я попыталась приподняться, дотронуться до его лица, убедиться, что всё это происходит наяву, мне ничего не мерещится, но мужчина не позволил.
– Лежи, - сказал мягко, даже растянул губы в улыбке, а в глазах злость. И не просто злость. А скорее уже ярость, просто дикое желание то ли ударить,...то ли убить.
– Как себя чувствуешь?
– Нормально...Врачи говорят, быстро иду на поправку, скоро уже выпишут.
– Хорошо. Я тебе вот тут фруктов принёс. Бананы твои любимые, апельсины...
– мужчина поставил чёрный пакет возле тумбочки и вдруг разжал руку, чуть отстранившись от меня.
– Поправляйся, Рита.
'Рита'...Господи, как ножом по сердцу. 'Шмакодявка, малявка, пигалица...'. Раньше меня раздражали эти прозвища, а сколько бы я отдала сейчас, лишь бы он хоть ещё один раз меня так назвал?
Почему-то в этот момент я ужасно испугалась, что он уйдёт. Не обращая внимания ни на какую боль, я резко выпрямилась на кровати, обхватив ладонями лицо мужчины, пытаясь поймать его взгляд.
– Прости меня....Слышишь? Я умоляю тебя, прости. Я не знаю...я...я ненавижу себя, а самое главное, что и ты
– Замолчи, - резко рванув меня на себя, Тимур с силой, причиняя лёгкую боль, сжал в кулаке мои волосы, прошептав куда-то на ухо, - Замолчи. Если ещё хоть раз...хоть один раз попытаешься что-то подобное сделать...мать твою, клянусь, я собственноручно тебя на тот свет отправлю. Ясно? Придушу, на части разорву....Хотя возненавидеть так и не смогу. Слышишь? Не ненавижу я тебя. Не могу. Пытался заставить себя. Все эти дни пытался, только ничего не получилось. Люблю я тебя дуру. Наверное, ещё тогда, первый раз, на дороге увидев и взяв попутчицей, я голову потерял. Не знаю почему. Не знаю, что в тебе особенного. Ведь дура же. Ужасная непробиваемая дура, а всё равно люблю. Убить тебя хочется, послать ко всем чертям, а как представлю, что рядом не будет...
Он резко встал с постели, отойдя к окну. Невыносимо сильно хотелось подбежать к нему, обнять, закричать,...а что закричать? Что жалею? Что люблю? Что в отличие от него ненавижу, презираю себя за то, что сделала?
– Тимур...
– Молчи, - он тут же вновь оказался у постели, присел на корточки и обхватил руками мои колени.
– Скажи только почему? Почему ты так поступила? Зачем ты это сделала? Ведь я...я думал, что ты тоже этого хочешь. Боишься - да, но хочешь,...Что изменилось за те пять дней, которые меня не было? Почему ты это сделала?
– Не знаю!
– я закричала, вцепившись в плечи Тимура, и чувствуя, как к горлу подкатывается тошнотворный комок слёз.
– Не знаю, чёрт, не знаю!
– Не знаешь, - он усмехнулся одними губами, спрятав лицо на моих коленях.
– Избавилась от ребёнка и не знаешь почему? То есть вышла в магазин за бананами, и вдруг тебе в голову взбрело, что надо бы аборт сделать?
– Нет! Нет, Тимур, нет,...я...я...
– Тсс, - в одну секунду Тимур вновь очутился рядом со мной, прижав мою голову к своей груди и начав укачивать как ребёнка...
– Всё. Давай больше не будем об этом. Не сейчас. Рита...я попрощаться пришёл. Я уезжаю.
Тут же подняв на мужчину какой-то совершенно дикий взгляд, я вцепилась в его плечи.
– Как уезжаешь? Куда?
– Помнишь, я тебе говорил о лаборатории, которую собирались открывать? Так вот её открыли. Причём, довольно давно, просто меня туда не звали, вот я и думал,...что ничего не получится. А позавчера мне позвонили, предложили место. Хорошее место, перспективы большие. Вообщем к следующей субботе я уже должен быть там, - как же мне сейчас хотелось, чтобы он ушёл. Не видел моих слёз. Не слышал диких истерических воплей, рвущихся из груди. И я была уверенна, что он сейчас встанет и уйдёт. Только перед этим ещё скажет, что всё кончено. Но, когда я услышала его последующие слова,...у меня внутри всё разорвалось. То ли безумие, то ли ужасный, совершенно нечеловеческий восторг затопили каждую клеточку моего тела.
– Я купил два билета. Слышишь? Два. Поезд отходит в четверг ровно в десять утра. Я буду ждать тебя на час раньше, в девять, у главного входа на вокзал. Если придешь,...мы всё начнём сначала. Я клянусь, что никогда не вспомню о том, что произошло, а ты в свою очередь перестанешь оглядываться назад, сможешь отделаться от родительской опеки. А если не придёшь...тогда итак всё ясно.