Попутчик
Шрифт:
— Ясно. Пошлю к вам три машины и вертолет. Подойдет?
— Вполне.
Спасибо, «Центральная». Отбой.
— Окей. Удачи, ребята.
— ..
И теперь, наверное, вся полиция ищет УБИЙЦУ ХОЛЗИ.
— Холзи горько усмехнулся. — А самое главное, что НИКТО, понимаешь, НИКТО мне не верит. Все, кому я рассказываю о ПОПУТЧИКЕ, считают меня сумасшедшим.
Нэш кивнула, соглашаясь.
— Звучит почти невероятно. Судя по твоему рассказу, этот ПОПУТЧИК какое-то почти мистическое зло. Действительно,
— Вот-вот, — вздохнул Холзи, — все рассуждают точно так же. Раз это невероятно, значит, этого не может быть. Но ведь это есть! — Сорвался он. — Понимаешь?
ЕСТЬ!
Люди в салоне начали оборачиваться на громкий голос.
— Не кричи, — успокоила его Нэш.
— Был только один человек, который выслушал меня и, кажется, даже поверил. Какой-то капитан Эстридж.
— Я знаю его. — Сказала Нэш.
— Откуда? — встрепенулся Холзи.
— Здесь почти все друг друга знают.
— И что он представляет из себя?
— Он из Райли. Работает в центральном полицейском департаменте. Шериф. Очень умный человек. Я думаю, что тебе полезно было бы связаться с ним еще раз. — Она внимательно посмотрела на него и накрыла его напряженно сжатый кулак своей маленькой теплой ладошкой. — Расслабься, все будет нормально.
Холзи ощущал, что за эти двадцать минут между ними возникло нечто общее. Появилось какое-то чувство, сблизившее их. Холзи понял, что эта девушка не просто не безразлична, она ДОРОГА ему.
Когда на дороге появилось маленькое серое пятнышко, Лайл понял, что это то, что им нужно. Междугородный автобус. Он снова взял рацию.
— Центральная, мы видим их. Междугородный автобус. Это в тридцати милях от пересечения 4-й и 11-й.
— Поняла.
Помощь уже выслана. Им понадобится минут пятнадцать, чтобы добраться до вас.
— Окей. Если он окажет сопротивление, мы все равно пробудем здесь дольше. Отбой.
— Будь на связи, Лайл. Держи нас в курсе.
— Окей. — Лайл отключился. — Давайте, ребята, прибавьте газу. Мы почти догнали их.
Услышав за окном нарастающий вой полицейских сирен, Холзи встрепенулся.
— Это они. — Прошептал он. Рука сама собой легла на рифленую, нагретую телом рукоять «кольта».
ОТЛИЧНО.
ХОЛЗИ.
ОТЛИЧНО!
ПЕРЕСТРЕЛЯЙ ЭТИХ ИДИОТОВ.
КАК ЦЫПЛЯТ.
И ТОГДА ТЫ СМОЖЕШЬ СПОКОЙНО ЕХАТЬ ДАЛЬШЕ.
ДАВАЙ, ХОЛЗИ, РЕШАЙСЯ.
Пистолет появился на свет, как по мановению волшебной палочки. Нэш испугалась. «Он же уверял ее, что не убийца. И она поверила ему. Неужели он просто соврал ей? Этого не может быть. Он не может быть УБИЙЦЕЙ, она знает это. Но пистолет…»
— Что ты собираешься делать? — скрывая испуг, спокойно, насколько позволяли нервы, спросила она.
ЗДОРОВО, ХОЛЗИ, ЗДОРОВО!
ВЫЙДИ ИЗ АВТОБУСА И ПЕРЕСТРЕЛЯЙ ИХ ВСЕХ! ДАВАЙ!
Холзи некоторое время тупо разглядывал
Холзи вдруг быстрым движением, словно решившись после долгих и мучительных раздумий, сунул «кольт» в руки Нэш.
— Я сдамся. У меня все равно нет выхода.
Автобус, пыхтя, остановился. Патрульные машины застыли перед ним на дороге, похожие на насторожившихся черно-белых псов. Полицейские не повторили ошибки своих бывших коллег. Шесть пар рук вытянулись в направлении автобуса, и в каждой из них был либо «кольты», либо дробовик, готовый выплеснуть кусочек свинца, пресекая любое неповиновение, сопротивление или попытку к бегству.
Холзи встал и, не глядя на Нэш, пошел к дверям.
— Выходи! Давай выходи! — донесся с улицы громкий крик.
— Я сдаюсь! — закричал Холзи в ответ, надеясь, что среди полицейских нет глухих и никто не выстрелит, когда он выйдет на улицу. Пассажиры с удивлением разглядывали парня с поднятыми руками, идущего к выходу.
— Хватит болтать! — Донеслось снаружи. — Выходи из автобуса! И пошевеливайся, если хочешь остаться в живых. Считаю до трех! Раз! Два!
На счет «три» Холзи шагнул на сухую пыльную обочину и тут же услышал щелканье взводимых курков.
— Отлично. — Донеслось со стороны машин. — Стой как стоишь! И не вздумай шевелиться! Не то так нашпигуем тебя свинцом, мокрого места не останется.
Нэш ощутила беспокойство, темное предчувствие беды наполнило ее душу, перехватило сердце. Она встала и пошла к выходу следом за Холзи.
Двое патрульных, осторожно ступая, приблизились к Холзи. Он увидел черные зрачки пистолетов, направленные ему в лицо.
— Я сдаюсь. — Спокойно повторил он, глядя в глаза одному из полицейских с нашивкой инспектора патрульной службы.
Лайл смотрел на молодого парня, стоявшего перед ним, и ярость, кровавая, безумная, горячая ярость накатила на него удушающей волной. Глаза его покраснели, а на скулах заиграли желваки.
«Этот ублюдок убил семерых полицейских, женщину и совсем маленького мальчишку. Двоих ребят, с которыми ты служил в одном участке, вместе приходил на службу; а сейчас этот говнюк стоит спокойный, как шкаф, и, небось думает, что с ним будут обращаться как с драгоценностью какой-нибудь. Эта гнида еще и не боится смотреть мне в глаза».
— Ты только что убил двух моих друзей, — еле слышно сказал он. Разум его уже застилала бордовая дымка. Лайл отдавал себе отчет в том, что он сейчас сделает. И знал, что скорее всего, пойдет под суд, вылетит из полиции, но ему было плевать на все. Он должен был убить этого выродка. Такая мразь не имеет права жить на свете!