Попутный ветер
Шрифт:
– Комплекс закрыт для всех, кроме братьев, – прорычал Даг, направляясь ко мне.
– Если ты коснешься меня клянусь Богом, Даг, я никогда больше не взгляну на тебя и скажу Шаю, что я держу на тебя злобу, – сказала я ему убийственным голосом.
Даг резко остановился, выражение его лица было свирепым, потом он повернулся к папе, и я услышала, как сзади застучали каблуки Тайры.
Я не повернулась к ней и не посмотрела на папу.
Я посмотрела на Шая.
– Ты в порядке?
– Детка, иди домой. Я скоро вернусь, – тихо сказал Шай.
– Ты не ответил
– Тогда нет, я не в порядке, – он дал мне ответ, который я уже знала. – Так что сделай мне одолжение, дорогая. Иди домой. Я скоро вернусь.
Он был не в порядке. Я никуда не собираюсь идти.
Я посмотрела на папу.
– И почему Шай не в порядке? – спросила я папу.
– Клубные дела, Табби, – сказал мне папа.
– И как клубные дела делают Шая не в порядке? – спросила я.
– Хочешь знать, Таб? – вмешался Боз, один из членов клуба. – Не круто, дочери должны быть в безопасности. Дочери всегда должны быть в безопасности, и Шай должен это знать.
– А почему я не в безопасности? – огрызнулась я в ответ. Боз вскинул подбородок, но ничего не сказал. – По-видимому, у вас нет ответа на это, поскольку я стою прямо здесь, – я махнула рукой на пол под собой, – и в полной безопасности, здорова и, кстати, хотя вы и не спрашивали, также безумно счастлива, но, я снова подчеркиваю, никто из вас не спрашивал.
– Таб. Выйди. Сейчас же, – прорычал папа.
– Сбор. Голосование, – вставил Арло, и у меня скрутило живот.
Это было плохо.
– О нет, – прошептала Тайра позади меня.
Да, не очень хорошо.
– Голосовать за что? – спросила я.
– Клубные дела, Табита. Убирайся отсюда, – отрезал папа.
О нет, эта история с «Табитой» на меня не подействует. Да, четыре года назад возможно, но не сейчас.
Сейчас абсолютно нет.
– Голосовать за что, папа? – повторила я вопрос.
– Шай, она твоя, раз ты так говоришь. Контролируй свою женщину, – потребовал Хай. – Вытащи ее задницу отсюда.
Мои глаза обратились к Шаю, чтобы увидеть, что он смотрит на Хая, и он не выглядел злым.
Он выглядел задумчивым.
Потом он сказал.
– Мы с Табби так не играем. Если хочешь, приказывай своей старухе, делай что хочешь, но не говори мне что делать. Я попросил ее уйти, но она не пошла. Я не собираюсь ее заставлять. Но если ты попытаешься, то будешь разбираться со мной.
Боже, я любила своего мужчину.
– Она не слушает тебя? – спросил Боз, подняв брови к линии волос, но Шай проигнорировал его и посмотрел на папу.
– Голосуй, – согласился он, и мое горло так сжалось, что мне вдруг стало трудно дышать. То, что он сказал дальше, ничуть не улучшило ситуацию. – Если ты хочешь получить мою долю, то голосуй не в мою пользу. Я оставлю ее тебе, и ты увидишь заднюю часть моего мотоцикла. Я уберу тату «Хаоса». Чего я не сделаю, так это не отдам твою дочь. Так что, бл*дь, голосуй. Если ты не хочешь, чтобы я был на голосовании, напиши мне результат и пришли человека, чтобы забрать мою долю. Ты знаешь, где меня искать. Я буду с Табби.
Боже. Тату Шая, любая
Как только они зарабатывали это, они никогда не отказывались от этого.
Никогда.
Ни за что. Только если их заставят, скажем, сделать что-то отвратительное, чтобы выгнать из клуба.
– Нет. Нет, нет, нет, – выдохнула Тайра позади меня, но я не могла ни двигаться, ни говорить.
– Ты откажешься от своих братьев ради женщины? – недоверчиво спросил Брик, и взгляд Шая переместился на него.
– Абсо-бл*ть-лютно.
– Серьезно? – спросил Боз.
– Она не какая-нибудь женщина, – Шай кивнул в мою сторону и пригласил. – А теперь спроси еще раз.
Боже.
Боже!
Боже, я любила своего мужчину.
– Твою мать, – прошептал Таг.
Шай посмотрел на папу.
– Дай мне знать, как проголосуете. Но если ты попытаешься отнять у меня мою семью, Тэк, знай, ты для меня мертв. Таб любит меня, ей будет хреново быть с мужчиной отдельно от своей семьи, но она справится. Но если ты хочешь голосование, неважно в какую сторону оно пойдет, ты будешь мертв для меня.
Господи Иисусе.
– Нет. Нет, нет, нет, – снова выдохнула Тайра.
– Шай, – выдавила я.
Он проигнорировал меня, и его взгляд скользнул по мужчинам, стоящим позади моего отца.
– Я не лезу в ваши дела. Я мог бы позвонить насчет того дерьма, которое вы мутите, но я держу это при себе. И кое-что из вашего дерьма находится близко к дому, – его глаза остановились на Хопе, – и ты это знаешь.
Что это значит?
Шай ничего не объяснил, он продолжал смотреть на мужчин и говорить.
– Ни разу в этом клубе не было голосования о том, как все относятся к тому, кто у брата в постели. Тэк говорит «садитесь» и вы, ребята, садитесь. Я сказал уже, не имеет значения, как пройдет голосование. Вы садитесь голосовать – ваше сообщение вполне ясно. Вы получите мою долю. Часть жизни в этой семье – это моя свобода быть собой. Я не буду отчитываться перед своими братьями о женщине, в которую влюбляюсь, или вообще о чем-то еще. Вы отнимаете у меня свободу, и мне больше не нужно здесь находиться. Так что я не буду, – Шай оглянулся на папу. – Просто чтобы было ясно, если ты поставишь меня перед выбором Таб или моя доля, я выберу Таб. Ты получишь мою долю и никогда, брат, никогда больше меня не увидишь.
– Ну, черт возьми, – произнес знакомый голос, которого я не слышала уже много лет, и пожалела, что это было сказано за моей спиной. – Меня давно не было, но, похоже, Табби все еще устраивает хаос в «Хаосе».
Я повернулась, чтобы посмотреть на маму, игнорируя все доводы, потому что знала, что не только папа, но и весь «Хаос» бросил ее и сказал ей не приближаться к ним и их собственности.
Я почувствовала, как неприятная вибрация поднялась до апокалипсического уровня, затем уловила движение. Я оглянулась через плечо и увидела, что папа перемещается к маме, но Шай его опередил.