Попутный ветер

Эшли Кристен

Шай поднялся на ноги, чтобы встать рядом с Тэком.

– Я сказал, – заявил Шай, не сводя глаз с Тэка, – частная вечеринка.

– Вижу, ты не понял, брат, но мы разберемся вместе, – ответил Тэк.

– Отвечай на его вопрос, ублюдок, – прорычал Хоп, сильно пнув лежащего на земле мужчину ботинком. – Он хочет знать, где ты застрелил его отца.

– В проходе, – поспешно ответил мужчина.

– Это та информация, которую ты искал, Шай? – спросил Тэк, указывая глазами на мужчину.

– Нет, – ответил Шай.

Мужчина

покачал головой.

– Э-э... если ты не скажешь, чувак, то ты окажешься в мире боли, – заговорил Боз, затем наклонился к мужчине и отрезал, – хотя ты итак в мире боли. Скажи моему брату, как ты застрелил его гребаного папашу.

– Лицо, – прошептал он.

– Господи, черт, когда мы его убьем, я смогу продолжать колоть его? – спросил Хаунд.

Мужчина издал испуганный писк.

Шай уставился на Хаунда, потом перевел взгляд на Тэка.

– Ты там уже давно, – догадался он.

– Братья не делают подобного в одиночку, – ответил Тэк, и Шай выдержал его взгляд.

Затем Шай сделал глубокий вдох.

Наконец, он сказал Тэку.

– У него есть семья.

– Я слышал. Тебе не все равно? – спросил Тэк.

– Я вырос без семьи, – напомнил ему Шай.

– Месть, – покачал головой Тэк. – Брат, это дерьмо грязное. Этот хрен ни черта не значит, но у него семья, и ты должен учесть это. Или они узнают, кем он был, что он сделал и узнают, что он заплатил, или же они будут жить с тем, кто он есть сейчас. Разница в том, что у тебя есть братья. Такое дерьмо, – он махнул рукой в сторону человека в грязи, – вряд ли случится с тобой. Судя по всему, у тебя скоро будет новая семья. Однажды и они могут стать уязвимыми. Месть – это круг. В нем нет углов, чтобы повернуть, нет конца линии. Если ты будешь счастлив, то и мы соответственно будем довольны. Если ты захочешь, чтобы это закончилось здесь, мы включим изобретательность и наложим на него епитимью, и круг будет разорван. Выбирай. Что бы ты ни выбрал, твои братья всегда с тобой.

Шай посмотрел на мужчину сверху вниз, но почувствовал чье-то присутствие рядом.

– Дело не в милосердии, – пророкотал Большой Пити.

Шай повернул голову и посмотрел мужчине в глаза.

Большой Пити продолжал говорить.

– Парень, ты должен принять решение, а потом сесть на байк, поехать домой, и лечь спать рядом со своей женщиной. Итак, прямо сейчас, спроси себя: в следующий раз, когда ты прикоснешься к ней, как ты будешь чувствовать себя, зная, что твои руки в крови?

Мысли Шая были заняты только тем, что касалось Табби. А значит, он знал, как поступит.

Он еще раз глубоко вздохнул и посмотрел на человека, лежащего в грязи.

– Я чувствую себя весьма изобретательным, – заявил затем он.

Атмосфера в комнате изменилась. Шай поднял голову, посмотрел на Тэка и увидел, что тот улыбается.

***

Шай ехал быстро, в его голове не было никаких мыслей, кроме, пожалуй, одной.

Или

пары, но они были одинаковы.

Все равно.

Он не вспоминал о них уже много лет. Они были потеряны очень давно. Так давно, что он почти забыл о них.

Сегодня вечером он вернет их.

Мужчина въехал на мотоцикле на подъездную дорожку, которую не видел уже много лет. Он даже не проезжал по этой улице. Он близко не подходил к этому чертову месту.

Подошел к двери, нажал на кнопку звонка и не отпускал ее.

Было уже поздно, темно, должно быть, далеко за полночь, поэтому он постучал. Громко. Тяжело. И он не останавливался.

Он увидел, как в окне высоко над дверью зажегся свет, повернулись замки, и дверь распахнулась.

– Парк, сынок, блин. Что за черт? Ты в порядке? – спросил его дядя, и Шай уставился на него.

Затем он протиснулся мимо него и прошел в дом.

– Парк! Какого черта? – крикнул ему вслед дядя. – Куда ты идешь?

Шай перепрыгивал через две ступеньки.

Он обогнул лестничный пролет наверху и зашагал по коридору, а дядя все еще кричал ему вслед.

Вот она, в своей бесформенной ночной рубашке и растрепанными со сна волосами, стоит в дверях своей спальни и смотрит на него, бледная, с широко раскрытыми от удивления глазами.

– Паркер, что случилось? – спросила она.

– Где они? – спросил в ответ Шай.

– Кто? – спросила она.

– Не кто, а что, – отрезал Шай, не останавливаясь. Он протиснулся мимо нее, не обращая внимания на ее испуганный, сдавленный визг. – Где они?

– Что? – спросила она высоким голосом.

– Парк, – позвал его дядя резким голосом. – Сынок, какого черта ты делаешь?

Шай увидел шкатулку с драгоценностями на комоде и направился прямо к ней.

– О боже мой! – воскликнула его тетя. – Тимми, он идет за моими драгоценностями.

Шай остановился и обернулся.

– Я так и знала, – прошипела она, не сводя с него глаз, когда дядя двинулся к нему. – Ты под кайфом, не так ли?

– Где они? – спросил Шай.

– Где что? – отрезала она, ее тон был отвратительным.

То же дерьмо, что и всегда.

Именно так.

– Серьги моей матери.

Ее рука взлетела к горлу, и лицо снова побледнело. Его дядя остановился как вкопанный в двух футах от него.

– Сынок? – дядя привлек внимание Шая к себе, поэтому Шай уделил ему свое внимание.

– Я не твой сын.

Он увидел, как дядя поморщился.

Он перевел взгляд на тетю.

– Где они?

– Я... они... – начала она лепетать, но дядя Шая оборвал ее.

– Парк, пожалуйста. Возвращайся в приличный час. Очевидно, у тебя что-то на уме. Мы поговорим потом.

Шай оглянулся на человека, который не смог вырастить его после смерти отца.

– Мы не будем разговаривать. Я никогда больше не увижу ни тебя, ни эту суку после того, как уеду. Но я уеду только с серьгами моей матери.