Попутный ветер

Горбунова Екатерина Анатольевна

— Я Олаф, — юноша боялся, что не успеет сказать всё, что хотел. — У нас слишком мало времени для объяснений. Я не товарищ Смуту и здесь оказался случайно. Януш, сколько тебе обещали за эту работу?

— Немало, — набычился мужчина, полагая, что спрашивают его не просто так и дальше последует что-то не слишком приятное.

— Могли бы и ещё больше пообещать, — гримаса превратила лицо юноши в злобную маску, — все равно не собирались платить.

— Да, кто ты вообще такой! — Януш вытащил из своих инструментов ключ потяжелее и замахнулся.

Выглядело это грозно, однако в движении читалась

неуверенность. Едва ли мастеровой был недоумком, ведь он прекрасно видел, куда его привезли и уже прикинул, наверное, во что вляпался, и как из этого будет выбираться.

— Кто я — к делу не относится! Но воняет тут подсудным делом. — юноша старался говорить как можно доходчивее. — Ты понимаешь ведь, что тебя зароют прямо тут, под этой жижей?

Возникла долгая пауза. За это время Януш успел бы выскочить наверх и дать деру. Или громко крикнуть «Убивают» и привлечь внимание, а потом еще попросить доплату за предупреждение. Или обрушить ключ на нахального мальчишку, чтобы заткнуть ему рот. Олаф буквально читал мысли, рождающиеся в голове работяги. Но Януш ничего этого делать не стал, а лишь медленно кивнул.

— Дальше что?

— Предлагаю объединиться и повязать привальщика и мага. — Юноша заговорил быстрее, время утекало, как вода из дырявого кувшина. — Тогда появится шанс получить награду от Имперского Совета.

Проводник не знал точно, выплачивает ли Имперский Совет награды так же часто, как накладывает наказания, однако ремесленнику аргумент показался весомым. Тот кивнул и опустил руку с тяжелым ключом.

— Нас всего двое. Этот, — Януш пренебрежительно кивнул на трехглазого, — точно не помощник. А мы, явно, уступаем по силе привальщику и его знакомцу.

— Там наверху мой приятель. Трое против двоих. Если будем действовать сообща, есть неплохой шанс вывести Смута и его сообщника на чистую воду.

— Жизнеродящая нам в помощь, — буркнул Януш.

Пусть его вели не благие побуждения, а надежда на награду, но лучше уж иметь ещё одного на своей стороне.

Ремесленник не стал подбирать разложенные инструменты и рванул к выходу, со своим ключом в руках. Олаф запрыгал по ступенькам следом за ним, но шорох за спиной заставил его оглянуться.

Угги, обессиленный и раздавленный ещё недавно, воспрянул, томимый горячим желанием наказать обидчиков: он схватил камень и поплелся в сторону лестницы. Юноша не стал дожидаться несчастного, от него все равно, наверное, окажется мало толку.

Когда проводник и ремесленник выскочили в гостевую, там уже вовсю кипела драка. Курт с обломком тэссеры перепрыгивал с одного стола на другой. Озверевший наемник, об голову которого музыкант, видимо, и сломал свой инструмент, и Смут с двух сторон пытались поймать юркого имперца, периодически натыкаясь на валяющиеся скамейки и поскальзываясь на черепках посуды.

Ремесленник сходу ввязался в драку, отвлек привальщика на себя, и дал музыканту возможность наконец спрыгнуть на пол. Орудуя ключом, как дубинкой, Януш несколько раз стукнул Смута, пока тот не повалил его на пол. Оба принялись кататься среди поломанной мебели с периодическим перевесом то в одну, то в другую сторону.

Олаф занялся окровавленным магом. Тот превосходил юношу и ростом, и шириной плеч, однако ему сильно мешал плащ, то и дело

цепляющийся за разные предметы. Но, несмотря на все неудобства, малый почему-то не спешил от него избавиться, и Олаф сообразил, что, возможно, в него вшито какое-то заклинание, неуязвимости или силы. Пока плащ на наемнике, сбить того с ног практически невозможно, любая рана покажется ему царапиной, удар страшной силы — укусом блохи. Это одновременно и усложняло, и упрощало задачу: чтобы победить, надо было раздеть громилу.

Подпустив наемника к себе поближе, Олаф попытался толкнуть его в горящий очаг. Противник устоял и, более того, сграбастал юношу в охапку и скрутил, как куренка. Проводнику пришлось бы худо, не подоспей вовремя Курт с острым кухонным ножом.

— Плащ, — придушенно просипел Олаф.

Тэссеристу не пришлось повторять дважды. Он просто резанул завязки плаща, сбросил его на пол и пинком зашвырнул в угол. Наемник моментально побледнел, обмяк и потерял сознание.

Юноша кивком поблагодарил Курта за помощь. Всё тело болело, словно перемолотое в мельнице, на скуле кровоточила глубокая ссадина. Музыкант щеголял разлитым под глазом фингалом, однако на разбитых губах его играла улыбка, словно драка была всего лишь забавной игрой.

Оставалось ещё обезвредить привальщика. Он оставался на попечении Януша. И в данный момент оба с дикой яростью на красных лицах душили друг друга. И если привальщик был просто грузен, то ремесленник мускулист, как любой работяга, занимающийся физическим трудом. Неплохое преимущество, если разобраться. Однако Олаф не стал дожидаться честной победы сотоварища и крепко приложил Смута подвернувшейся под руку сковородой.

Когда Угги выбрался наверх, его мучители уже сидели связанными на полу у стены. И синяков, и ссадин у них теперь было не меньше, чем у трехглазого.

— О, Жизнеродящая! — простонал Курт, увидев бедолагу.

При свете тот казался ожившим мертвецом. Бледный, худой, оборванный. Безумным взглядом трёх своих глаз он обвел пространство. И, заметив, что все разрешилось без него, бессильно опустился на ближайшую скамью. Его руки дрожали, камень выскользнул из слабых пальцев и гулко покатился по полу. Запах торжества коснулся обоняния Олафа. Бедолага радовался своему освобождению, наслаждался воздухом и был благодарен всем, кто помог. Смешанные чувства целиком и полностью завладели Угги, и он заплакал, не скрывая слез.

— Мракнесущий, — протянул тэссерист. — А этот из какой преисподней выбрался?

— Бери ближе, прямо из местного подвала. Думаю, в его обязанности входило наполнять бочки сигментной массой, — обращаясь к привальщику, предположил Олаф. — Грязная, неблагодарная работа! За которую наш приятель не собирался платить ни гроша!

Смут едва сосредоточил на юноше мутные глаза и что-то промычал. Говорить мешал кляп, который ловко завязал ремесленник.

— Понимаешь, почему привальщик не разорился на таком невыгодном месте? — Олаф едва пересилил себя, чтоб не пнуть связанного. — Всегда можно договориться о бесплатных работниках, да? Умирает один, доставляют другого. И искать никого не будут! Всего-то несколько дней до Темьгорода, подумаешь, пропал в дороге. А наемный маг не только на окладе имперской службы, но и в доле этого дела.