Попутный ветер

Горбунова Екатерина Анатольевна

— Поверь мне, это временно, — улыбнулась настоятельница. — Вы можете поиграть.

Девочки засмеялись и принялись бегать между колыбелей. Маноа нравилось смотреть за игрой. Она не боялась, что младенцы проснутся. Их время еще не пришло. А положительные

эмоции им полезны. Даже тем, кто пойдет служить черным жрицам. Настоятельница пригляделась к прекрасной малютке. Пусть впитывает радость и любовь. Ей они пригодятся.

Ноа, казалось, поймала мысли старой женщины. Подбежала, встала напротив. Теперь они могли смотреть глаза в глаза, когда Маноа сидела на высоком стуле.

— А у черных жриц тоже нет храма, как и у Имперского Совета?

— Почему нет, — пожала плечами настоятельница. — Есть. Легенды гласят, что дорога к нему открывается в високосный год. Но это не так. Наш храм и черный — как два полюса Империи. Плюс и минус. Кто должен нас найти, найдет в любое время. Но если о Единых знают многие, то их учение — тайное, в руках несведущих оно может оказаться губительным. До черного храма непросто добраться, он стоит в центре пустыни, и неподготовленный человек просто умрет по дороге. Лишь в течение нескольких дней во время цветущего сезона, когда на пустыню спускается благодать и зацветает даже сухостой, можно попасть к черным жрицам.

Ноа кивнула и безошибочно обернулась к спящему младенцу. Старая женщина прекрасно помнила двойственность собственных

чувств: умиление и знание.

Маноа поняла, что смотрит на свою гостью снизу вверх. Это была уже не девочка, а юная девушка. Она отошла к Эстее и о чем-то пошушукалась с ней. Наверняка, о любви. Грядущей. Вечной. Всегда разной и одинаковой.

Настоятельница не знала, кого полюбит Ноа, но вспомнила свою любовь. Короля. Он приходил в храм советоваться, еще будучи принцем. Когда умер его отец, и предстояло наложение печати власти, будущий правитель засомневался в своей абсолютности, выдумывал себе несовершенства. А Маноа пришлось вселять в него уверенность. Она даже пошла на обман: с помощью иллюзии нарисовала себе третий глаз, а потом прикоснулась к печати. Принц поверил. И стал королем. Хорошим королем. Теперь на троне его потомок. Может быть, его наследник обратится к Ноа? Пойдет ли она так же на обман, или найдет другие аргументы?

Настоятельница зевнула. День подходил к концу. Она не может передать гостье все, что знает сама. Есть вещи, до которых можно дойти только своим умом. Но Маноа полюбила Ноа. И теперь — готова — уйти.

— Матушка Маноа, — обратилась к девушке Эстея, — за воротами следы, они уводят прочь от храма.

— Я знаю, милая, — настоятельница смахнула слезу. — Жизнь — закольцованная сказка. И чтобы наступило будущее, надо отпустить прошлое.