Пора по бабам
Шрифт:
– Ир, я там была, там так орет музыка, что у тебя сейчас послушать, так и то ни фига не услышишь, – подтвердила Клавдия. – Ну и за что же ты такую талантливую и умную Надю жизни лишила? Она же ради тебя на все пошла.
Анжела поморщилась, а потом кивнула Ирине:
– Слышь, хорошая, вспомни нежные чувства, дай закурить.
– Клав, а можно я ей прямо так в морду и плюну, а? – взвилась Ирина.
– Тебя же попросили нежные чувства вспомнить! – укоризненно покачала головой Клавдия. – Дай человеку сигарету, пусть травится. Да подержи сигаретку-то, не станем же мы руки развязывать.
Пока Ирина с презрением
– Там сто-о-ойте!! На подъезжа-айте! – кричала Клавдия и махала перебинтованной рукой.
Фары мазнули по скачущей женщине, и машины стали приближаться к ней еще быстрее.
– Нет, ну ни фига не понимают. Сейчас вся моя работа – псу под хвост, – хлопала себя по бокам Клавдия.
– Мама!! – бежала из первой машины Аня.
Лицо у нее было чуть опухшее, она спотыкалась, падала, а добежав до матери, рухнула к ней на широченную грудь.
– Господи, ты жива! А мы ведь упустили… несколько раз мимо этого места проезжали, ты чего сделала-то? Где наш маячок?
– Аня, это не я. Все потом. А сейчас – отведи своих дружков куда подальше и подожди. У меня допрос.
– Мама!
– Не мамай! – строго прикрикнула на нее Клавдия. – Я столько перетерпела, имею право!
Анна только вздохнула, спорить не стала, но предупредила честно:
– Мы мешать, конечно, не станем. Если это недолго. Но так и знай – вы окружены.
Вернувшись в салон, Клавдия услышала, как мерзкая Гусева уже елейным голоском предлагает Ирине отмотать немножко пластыря, а то ужас до чего затекли руки. И Ирина – наивное дитя непорочной деревни – уже лазила где-то в «бардачке», выискивая маникюрные ножницы.
– Свобода временно отменяется! – рявкнула Клавдия и плюхнулась на сиденье. – Продолжаем.
Гусева скривилась:
– Так я вроде все рассказал?
– Ага, все! Не симулируй! – прикрикнула на нее Клавдия. – Давай, говори – зачем девчонку прикончила?
– Да… Она сама так захотела, – нахально улыбалась Анжела. – Сначала лезла ко мне со своей любовью, а потом… короче, узнала она, что я еще физически бабий организм имею, и сама меня придушить хотела. Со злости, наверное. А я сильнее оказался, я ж мужик!! Ну и… Ха! Зато потом и вовсе здорово вышло! Я фотографию мертвой Надьки вашей Лиле послал! Ну и приписочку эсэмэской сбросил, дескать, докажи, что не ты грохнула! В газете уже заметочка есть! А газета – ваще класс! Туда только надо фотки отправить и статью в двух словах, обрисовать что да как, а уж они на это жареное так кидаются! Ну и дальше дело ясное, ваша краля куда-то сиганула. Только я упустил ее, дурака свалял.
Клавдия внутренне перекрестилась. Просто счастье, что Лиле удалось не попасться ей на глаза – Гусева же все время отиралась возле Ирины. И какая молодец девчонка, что матери не проболталась, где находится. Ирина бы прямо с этим Максом недоделанным за ней и приехали. Убила бы ее Гусева.
– Я уж приготовился и Лилю вашу прикончить, пора было за самого барыгу браться.
– А барыга кто? – вежливо спросила Ирина. Отчего-то не хотелось думать, что она.
– Да Даня ваш, кто ж еще, – тяжко вздохнула Гусева и пожаловалась. – Нет, ну
Клавдия не удержалась, от души треснула рассказчицу по темечку.
– Вот сволочь, а? И она еще недовольна!
– Клавдия! – зашипела на нее Ирина. – Это же негуманно – пленных по репе… по голове. На тебя, между прочим, молодые люди смотрят!
И она кивнула на окно машины, из которого было видно, как прогуливаются парни в камуфляжной форме.
– Веди себя пристойно, – еще раз добавила она и поправила перед зеркальцем помаду.
– Какое, к черту, достойно! Это она нас взорвать хотела! – возмущалась Клавдия. – Это еще хорошо, что такие же вот мерзавцы у нас вовремя машину сперли. А так бы кормила ты нас с Какой из ложечки всю оставшуюся жизнь!
– А чего тебе не нравится? – дернулась Гусева. – Нет, главное, когда я ножик в куртке вашего старика оставил, она не возмущалась, а как на ее драгоценную жизнь позарился…
– Чего? Какой ножик? – не могла вспомнить Клавдия.
– Обыкновенный! Когда вы на лыжах позориться ездили.
– А, тогда-то… – отмахнулась Клавдия. – Так это не ты, это Каку чей-то ревнивый муж пугнул.
– А вот и не муж! – обиделась Гусева. – Я это, лично своими руками! Я тогда так долго вас выслеживал. Не, ну на фига мне старики-наследники, правильно? Надо же было от вас избавиться. Я караулил, караулил, а удобного момента так и не случалось. А потом слышу – эта клуша, Ирина ваша, с кем-то по телефону треплется, а это она с дочкой вашей. Ну и та ей: дескать, не хотите ли с моей дочуркой на лыжах прокатиться, и мама с папой едут! Ну, ясное дело, куда же эта курица поедет от мужика!
– Нет, Клава, ну почему она меня постоянно оскорбляет? Дай ей еще по кумполу, у тебя хорошо получается.
Клавдия только замахала на нее руками.
– Но так даже лучше получилось, что она не поехала. Я аккуратненько машинку ее взял… – И тут Гусева развеселилась: – Не! А че ваш-то водила совсем по сторонам не смотрит? Не видел, что сзади на машине его родственницы черт-те кто едет?
– Вот уж, Клавочка, и в самом деле! – собрала губки в пучок Ирина. – Чего ж так-то? Надо было за моей машинкой-то проследить. Прям не знаю, родни много, а толку…
Здесь Анжела Гусева ее яростно поддержала:
– Вот! Точно! Столько родни, столько родни – и старики какие-то, и молодняк… я потом-то уже сообразил, что мне придется на вас целый год работать. Хотя я консультировался! Наследник первой очереди – это только жена! Кстати, хорошо, что еще детей не завели. Не, Клава, а на фига вам столько родни? Я б на вашем месте сам половину передушил, это ж сколько ртов!
Ирина глянула на Клавдию и поспешно затараторила:
– Клав, ну ведь всякую чушь несет эта сумасшедшая! Ну ты посмотри! Ну всякую… Клава, а ты чего это задумалась? Клавдия!