Пора предательства
Шрифт:
— Одно их таких существ бежит за каждой слезой, что пролила Королева, когда наконец пришла сюда и поняла, что же она натворила.
Он смахнул брызги со свисающего рукава.
— Дьяволы именно эту легенду и нашептывали, — проговорил Дьюранд.
Гофмаршал приподнял мохнатую бровь, пронзил Дьюранда взглядом.
— Да. Иные слышат отдельные слова. Прегнусные древние дьяволы странствуют с ветром, точно гнилостное дыхание. Слабые, никчемные твари.
— Слабые? — ахнул Ламорик.
— Они бы не подпустили моих братьев к себе на такое расстояние, чтобы мы поняли, кто они такие. Трусливые, крадущиеся твари — гораздые нападать лишь исподтишка. Сколько ни есть в них силы — всю
— До нынешнего дня мне не приходилось слышать, чтобы они собирались такими вот огромными стаями. В Древнем Эрресте такого точно не бывало. Да и вообще — во всей Аттии. — Гофмаршал, прищурившись, поглядел на запад, в самое сердце герцогства Радомора. — Наши мятежные чернецы каким-то образом — силой ли, подкупом ли — умудрились подбить их на такой дерзкий мятеж.
От этих слов Дьюранда пробрала дрожь. И не его одного.
Конран огляделся. Блестящий, как стекло, глаз сверкнул при виде кольца выставленных клинков вокруг собачьего трупа. Гофмаршал улыбнулся.
— Уже не укусит. Теперь уже нет.
Ламорик вскинул руки.
— Уберите мечи, господа, — выдохнул он. — Думаю, мы доверимся нашему гофмаршалу.
Старый Сванскин нахмурился, вкладывая клинок в ножны.
— Кто вы?
— Брат Конран, барон.
— Но кто вы такой? Вы септарим. Зачем вы приехали сюда? — настаивал барон.
— Какие-то силы рвут узы древних патриархов, освобождают дьяволов, выпускают их бродить по земле. — Великан приподнял бровь. — Или, барон, вы бы предпочли, чтобы мы ушли?
Сванскин фыркнул, хотя прозвучало это почти примирительно.
— Владыка Судеб! Уж я-то не стану смотреть в зубы дареному коню. — Он оглянулся на колонну. — Да уж. Меня сейчас больше тревожат обозы. Прольется еще немало слез — когда наши люди, они ведь не слепые, поймут, как мяло солонины оставили нам эти псы.
Повсюду кругом, куда ни кинешь взгляд, валялись изломанные повозки и разорванные на куски волы.
— Пришлось выбирать: спасать мясо или людей. Мои братья, барон, не могли успеть повсюду.
Ламорик обвел взглядом следы побоища.
— Лично я доволен выбором гофмаршала.
Дьюранд почесал ноющее плечо. Интересно, с какой стати Радомор стал утруждаться нападением на обозы? Псы могли одним точным ударом обезглавить армию Ламорика — тогда как разоренные обозы означали всего-навсего, что войско начнет голодать через неделю-другую. Если, конечно, протянет еще неделю. Что бы ни замышлял Радомор, псы, виселицы и выжженные поля напугали все войско до мозга костей. Но хотел ли Радомор лишь попугать? Если верить Грачам, не такой он человек, чтобы довольствоваться столь пустяковыми победами. Что он затевает?
Дьюранд нашел во встревоженной толпе карие глаза Дорвен и как никогда пожалел, что она не осталась в Акконеле на попечении мудрых женщин.
Сколько — и далеко ли? Вот вопросы, что неотступно вились в голове Дьюранда, пока молодой рыцарь скакал под моросящим дождем вдоль гребня холма. Армия Радомора где-то на марше. Среди обозов Дьюранд разыскал Бледного, и теперь, сидя на гарцующем, широком и крепком крупе, чувствовал себя как-то поувереннее. Хотя радоваться было нечему. Им удалось убить одного пса, а где-то там, под дождем, затаилась армия Радомора: острый, готовый сомкнуть челюсти, капкан.
Примерно через час авангард настороженной армии Ламорика выехал на полосу истоптанной земли. Не успел Конзар приказать остановиться, как Дьюранд уже соскочил с
Пред мысленным взором Дьюранда каждый вытоптанный прямоугольник превращался в выстроенный в боевом порядке батальон наемников и прочего сброда. Повернувшись к долине, молодой рыцарь увидел, что прямо к реке отсюда спускается удобный пологий склон — просто идеальный для внезапного нападения. Тут затаилось еще совсем недавно воинство Радомора, точа клинки в ожидании, пока внизу не зазмеится узкая колонна людей Ламорика. Мысль эта ожгла Дьюранда холодом, точно прикосновение ледяных пальцев. Он чуял в воздухе запах пота врагов. Тут Радомор намеревался одним ударом одолеть весь Гирет. Однако Ламорик сменил тактику — и тем самым вынудил Радомора перестроиться, перевести армию на новое место. И теперь оно двигалось куда-то за пеленой дождя — не такое уж всемогущее, как казалось.
Берхард хмыкнул.
— Здесь бы целый город разместился, — пробормотал Дьюранд. Он ясно видел: во впадине стояло множество шатров. Там и сям виднелись кострища. — Разве ж точно сосчитаешь.
И однако, сосчитать было надо. Не бесконечное же у врага войско.
Бейден с кислой рожей ехал через впадину.
— Посматривай, нет ли псов, блаженный ты наш. Пока там вынюхиваешь.
Берхард расхохотался.
— Не трусь, отважный Бейден. Теперь нас охраняют наши Святые Духи.
Хромая по неровной земле, Дьюранд покосился на спины застывших рыцарей. «Святые Духи». Старый сэр Эйгрин, которого они знавали по дням Красного Рыцаря, чуть не присоединился к их числу — да женщина его вытащила. Дьюранд задумался: а что они еще могут? И какую участь уготовили им Грачи?
Бороду Берхарда прорезала широкая ухмылка.
— Слуги короля со времен Верховного королевства, вот кто они такие, — и отважнейшие из рыцарей. — Он покосился на безмолвное бледное кольцо рыцарей и понизил голос, чтобы слышали одни лишь товарищи. — Как-то дождливой ночью выпивал я вместе с одним углежогом близ Логерна. Сидели в его замшелой лачуге, со старых дубов лило, а он мне и расскажи, как, мол, однажды вскарабкался на развилку на буке у стены Логерна — ну, понимаете, еще мальчишкой. И вот видит перед собой целый отряд этих Святых Духов — растянулись себе на длинных плитах, бледнее бледного и мертвее мертвого. Ну, а он-то пацан — знамо дело, не удержался и соскользнул туда к ним. Бродил он там себе, бродил между ними — то пальцем кого ткнет, проверяя, холодный ли, то пуговицами да кольцами любуется, как тут во двор ударил клинок ржавого света: старое Небесное Око опустилось так низко, что смогло заглянуть в западные окна — и тут мертвяки как поднимутся. Как поднимутся со своих плит!
— Берхард… — прервал его Дьюранд.
Тот поднял руку в торжественной клятве.
— Подлинная правда, как он мне ее рассказал, до последнего слова. Звали его Кауси. Мы с ним поделили его хижину и мое вино. Там, вверх по Редуиндингу. — Он не сводил глаз с кольца бледных рыцарей. — Ну, как они поднялись, так наш маленький Кауси-углежог задал стрекача.
— Хотел бы я знать, что им уготовили Грачи.
Дьюранд уже насчитал мест шатров на добрую тысячу человек. Теперь он вглядывался в грязь, догадываясь, что впереди еще немало таких же вот вытоптанных участков. Ответ хотя бы на один вопрос они получили: их войско превосходило армию Радомора на добрую тысячу бойцов. Теперь остается гадать, куда эта самая армия Радомора ушла.