Поражающий агент
Шрифт:
– В общем, как вы уже поняли, здесь у нас консультативно-диагностически# й центр, дневной стационар и элитная психиатрическая клиника.
– Так больные здесь и лежат?
– Есть которые и здесь. Но десять коек VIP-категории у нас в Подмосковье – в Подлипках. Там мы лечим привилегированных клиентов.
– Ну и как же вы там лечите нашего Баткина? – сурово спросил Турецкий.
– У нас большой спектр терапевтических возможностей: психотерапия, современные фармакологические средства, лечебная гимнастика, трудотерапия, художественная
– И тем не менее все в конце концов возвращалось на круги своя?
– Понимаете, парадокс заключается в том, что, когда Баткин пьет, он чувствует себя лучше. В процессе лечения он об этом забывает. Николай Львович очень неординарный больной.
– Какой же тут парадокс? – усмехнулся Турецкий. – Может быть, это и есть сермяжная правда жизни?
Будников не реагировал, лишь краешек рта у него дрогнул, но это могло означать что угодно, но зато Спицын уставился на Турецкого с изумлением.
– Ладно, не обращайте внимания, это я так, сболтнул лишнее, конечно. Скажите вот что. А может кто-то узнать, что Баткин у вас лечился? Ну хотя бы какой-нибудь журналист? – На самом деле Турецкий имел в виду, мог ли кто-то, выяснив уровень зависимости Баткина от алкоголя, догадаться воспользоваться этим в своих целях.
У Спицына лицо стало каменным.
– Конфиденциальность полученных сведений о больном абсолютно гарантирована.
– Когда Баткин находится в запое, у него возникают проблемы с памятью?
– О, – обрадовался Спицын, – сразу видно, вы изучали вопрос! Безусловно, безусловно! Возникает значительное торможение приобретенных рефлексов, и в процессе болезни ему бывает очень тяжело вспомнить какие-то свои социальные функции.
Турецкий с Будниковым быстро посмотрели друг на друга.
– Вы как-то следите за судьбой ваших клиентов после того, как они покидают ваши VIP-койки?
– Мы предлагали постстационарную помощь – индивидуальную и групповую психотерапию, но Николай Львович неизменно отказывался.
…Выводы, которые Турецкий сделал в машине по дороге в Генпрокуратуру, были неутешительны.
1. В мире неспокойно.
2. Неспокойно также и в Институте молекулярной биологии.
3. Особенно неспокойным представляется профессор Будников.
4. Гениальный ученый Баткин, когда надирается не один день, ничего не помнит и становится беспокойным вдвойне.
А что это за странный пассаж был у Будникова про камикадзе в самолете? Чего это ему в голову взбрело? А фраза «мертвый Баткин им не нужен»?! Это что – все случайные совпадения? Случайные оговорки? Или проговорки? То, что Будников знает больше, чем говорит, – в этом сомнений никаких.
Турецкий ехал в Генпрокуратуру, потому что туда его вызвал Миша Федоренко. Вот у него, в отличие от его шефа, были конкретные результаты, умница парень.
Часть четвертая ПРОФЕССИОНАЛ
Мы встречались с ней недалеко от Смоленской площади, в кинотеатре «Стрела». Моя ненаглядная стерва выбрала для встречи то еще местечко. Там, в узком просмотровом зале, в самом дальнем ряду располагались не кресла, а диванчик, вроде как для влюбленных, чтобы с комфортом «кино смотреть».
Альбина пришла в соболиной шубе, что должно было быть несколько, на мой взгляд, жарковато. Впрочем, тут же выяснилось, что я не прав. Альбина отставила правую ножку чуть в сторону, так что шуба распахнулась почти полностью, демонстрируя ее роскошное тело – оно было упаковано в одну только черную комбинацию.
– Ну правда я невероятна?
Я хмуро посмотрел на нее и, кажется, первый раз за все то время, что я ее знаю, ничего не почувствовал. Вообще. Меня это обрадовало или нет? Ладно, это было неподходящее время для такого самокопания. Потом.
– Что за фильм смотрим? – спросил я, просто чтобы что-то сказать.
– «Ронин».
– Это еще что за хрень?
– Боевик с Де Ниро и Жаном Рено. – И как бы невзначай добавила: – Знаешь, это тот француз, что прославился в «Леоне», где он киллера гениального играл.
– И кто такой этот Ронин. Фамилия, что ли?
– Да нет. Ронины – это сорок семь японских самураев, которые остались без своего хозяина.
– Ты на что намекаешь?
– Ни на что я не намекаю, дурачок, просто рассказываю.
– Ладно, так что там с их хозяином?
– Их хозяина обманул и убил другой господин. Они стали ронинами – то есть обесчещенными другим господином. Три года они странствовали по Японии, притворяясь ворами, попрошайками и безумцами. А однажды ночью, когда представилась возможность, они объединились, вломились в замок обидчика их хозяина и убили его. Как тебе такая история?
Я промолчал.
– Но это еще не все. Ронины, все сорок семь человек, совершили сепуку. Во дворе того же замка.
– Это еще что за фигня?
– Ритуальное самоубийство. Код воина: удовольствие в бою. Но это еще не все – ты понимаешь, что должен служить чему-то выше себя, а когда это ушло, когда вера умерла, кем ты стал?
– Человеком без хозяина?
– Правильно. Ронином.
– А ронины могли наняться к новому хозяину?
– Вот уж не знаю. Наверно, да. Но они выбрали честь. Ты их понимаешь, не так ли?
Меня аж озноб пробрал.
– Почему ты думаешь, что я их понимаю?
– Так мне кажется.