Порочное место

Колычев Владимир Григорьевич

– Постойте, куда вы? – задергался Костин.

– А что такое?

– Я не хочу, чтобы обо всем этом знала моя жена.

– Я это уже понял, – устало отозвался Круча.

– Может, и нет у тебя любовницы, вы же можете войти в положение.

Вид у Костина был, как у человека, который прыгает с высокой скалы в море, полное подводных, опасных для жизни рифов.

Круча вернулся на место, снова включил диктофон.

– Вадим сказал, что хочет переспать с моей женой! – выпалил Костин.

– Серьезное заявление.

– Он

сказал, что убьет меня, пойдет к Серафиме и переспит с ней. Мы стояли на пристани, он повернулся ко мне спиной, а в руке у меня был молоток… В общем, я его ударил. Я находился в состоянии аффекта.

– Так и сказал, что убьет вас? – насмешливо спросил Круча.

Он не верил в объяснение Костина, но готов был его принять, потому что не сомневался в виновности этого человека. А страх перед разоблачением со стороны жены казался Круче всего лишь поводом, чтобы сделать признание. И удобной позицией, чтобы затем отказаться от своих показаний. Дескать, уступил шантажу… Не один он такой умный.

– Да, так и сказал.

– Ну, хорошо, так и запишем…

Круча сел за стол, достал из папки бланк протокола.

Он мог бы позволить Костину написать чистосердечное признание, но ведь это само по себе смягчит степень его вины. А Костин и без того пытается прикрыться сильным душевным волнением, что может скостить срок до трех лет, а при хорошем адвокате и правильном подходе к суду и снизить наказание до условного срока. Костин весьма состоятелен, и ему должно хватить денег на мягкую соломку, чтобы падать было не слишком жестко. Он обязательно это сделает и, возможно, уйдет от справедливого наказания. Это плохо, поэтому Степан Круча отказывал ему в чистосердечном признании. Может, Остроглазов и был отъявленной сволочью, но никому не дано право убивать…

Глава 10

Война войной, а обед по распорядку – так говорили еще в советские времена. С тех пор в этом расписании для штабных ничего не изменилось, но оперативники, как и прежде, почти поголовно страдали хроническим гастритом.

– Не срастаются у нас показания, Степан Степанович, – покачал головой Синицын. Он выезжал на место происшествия, ему и поручили вести дело об убийстве Остроглазова.

– Почему?

– Костин показывает, что ударил Остроглазова в районе двух часов ночи, а экспертиза показывает, что смерть наступила в районе трех часов ночи.

– И что? Может, он время перепутал?

– А его супруга? Она утверждает, что ее муж отправился успокаивать Остроглазова в тридцать пять минут второго.

– Значит, он долго разговаривал со своим братом. До трех часов ночи. А потом ударил его по голове молотком.

– Да, но она утверждает, что Костин привел брата домой. Это было в районе двух часов ночи. Она видела, как он укладывал его спать.

– Это они раньше так сговорились. Просто Серафима Яковлевна не знает, что ее муж изменил показания.

– Ну, может быть…

– Они сами

там запутались. Думаешь, надо помочь им распутаться?

– Как?

– Привести их к единому знаменателю… Остроглазов погиб около трех часов, говоришь?

– Да, в районе трех часов ночи… Эксперты воду в легких исследовали. Потерпевший погиб не сразу, какое-то время он барахтался в воде, пока не захлебнулся…

– Так, может, целый час он и барахтался?

– Исключено. Минуты две, не больше. А может, и не барахтался. От такого удара его могло парализовать. Сильный удар, очень сильный…

– Чувствуется мужская рука?

– Чувствуется. Хотя и женщина могла его нанести… Но, скорее всего, мужчина…

– И фамилия этого мужчины – Костин?

– Возможно.

– А еще возможно, что Костин очень волновался, поэтому перепутал время. И возможно, что он действительно уложил своего буйного брата спать. Но того, неугомонного, снова потянуло на подвиги. А может, Костин сам спустился за ним? Они вышли на пристань, он взял молоток и…

– Тогда надо изменить показания.

– Ты следователь, тебе и карты в руки.

– Да, но Костин отказывается отвечать на вопросы. Вину не отрицает, но на вопросы отвечать отказывается.

– Вот как!.. Хорошо, я поговорю с ним.

Круча посмотрел на часы. Не так уж много времени потеряно, сейчас он отпустит Синицына, поедет домой, где ждет его с обедом жена. Борщ будет со сметаной, голубцы. Жанна по этой части блистательная хозяйка, а уж он-то как ее стряпню любит…

Но Синицын не торопился уходить.

– Тогда нужно уточнить, чем именно ударил Остроглазова Костин, – подсказал следаку Круча.

– Как чем? Молотком. Мы нашли этот молоток. Но им никого не убивали. Гипс там есть, а следы крови отсутствуют. Ни волос, ни крови – ничего.

– Молоток больше суток пролежал в воде, – неуверенно сказал Круча. Он и сам понимал, что следы от удара по голове должны были остаться на бойке. Просто не хотелось признавать свое поражение, ну или что-то вроде того… – Больше ничего подозрительного в пруду не нашли? – с надеждой спросил следователя Круча.

– Обрезок трубы, несколько кирпичей, но так они уже давно там лежат.

– Топор возле мангала был, его обследовали?

– Да, конечно. Нет там ничего… Да и большой там топор. Если его топором ударили, то маленьким. Или молотком… Скорее всего, молотком ударили. С прямоугольным бойком. Характер раны показывает на это…

– И где этот чертов молоток? Может, Костин скажет?

– Пока он отказывается отвечать на вопросы. Но после обеда этап может быть…

– После какого обеда? – поморщился Круча.

Обвинение Костину предъявлено, а это значит, что уже сегодня его могут отправить в следственный изолятор. И уж лучше допросить его сейчас. А раз так, надо спешить, а то придется забыть про обед. Или отложить его на более позднее время. А есть хочется уже сейчас…