Порочные ангелы
Шрифт:
— Вот здесь ты сойдешь, — он кивнул на пыльную обочину, усеянную мусором.
— Но мы даже не рядом с городом, — запротестовала я. — На знаке было написано, что у нас есть еще два часа или около того.
— Верно, — сказал он. — Но мой приказ был высадить тебя здесь. Как ты попадешь в город — это твоя забота. Скоро начнутся контрольно-пропускные пункты, все под руководством картеля твоего мужа. Они будут осматривать каждую машину. Я не могу рисковать, если меня увидят с тобой.
— И что же мне тогда делать?
— Автостоп, — сказал он.
— Но это так небезопасно, —
Он меланхолично улыбнулся.
— А что, по-твоему, с тобой случится, когда ты вернешься к мужу?
Я вздрогнула. Правда ужалила.
— Ты становишься бессердечным, как и они, — предупредила я его.
— Профессиональный риск, я полагаю, — сказал он. — Это может спасти тебе жизнь, если ты станешь такой же.
При этом он кивнул на дверь, желая, чтобы я покинула его. Я со вздохом согласилась и вышла. Хотя я сказала Хавьеру, что хочу, чтобы мне связали запястья, он заверил меня, что в этом нет необходимости, чтобы все выглядело так, будто я сбежала. Я была благодарна ему за это. Мне нужна была каждая унция силы, которую могла получить, даже если это была всего лишь иллюзия.
Как только мои ноги коснулись земли, Хуанито отъехал в сторону. Я следила за его красными фарами, пока он не сделал разворот в нескольких метрах от меня.
Затем он с ревом пронесся мимо меня, направляясь обратно к Хавьеру, обратно в безопасность.
Никогда в жизни так не завидовала.
Я стояла там долгое время, просто черная фигура на фоне темнеющего неба, проезжающие безымянные машины с их ослепительными огнями, мои волосы и платье развевались вокруг меня вслед за ними. Только когда я набралась смелости и вытянула большой палец, одна машина в конце концов остановилась.
К моему огромному облегчению, за рулем оказалась женщина средних лет. Я села в машину и молчала, пока она ругала меня за то, что я оказалась на шоссе. Я не стала объяснять ей, почему я там оказалась — оставила это на потом — и отвернула от нее лицо, чтобы она не увидела поблекшие желтые и синие синяки, которые все еще окрашивали мою кожу после нападения Франко.
Она составила хорошую компанию, рассказывая о своем недавно родившемся внуке и о том, как скандально, что он еще не крещен, и как все соседи сплетничали. Я задумалась, каково это — жить абсолютно нормальной жизнью. Влюбляться, жениться, иметь детей и внуков.
Ездить в супермаркет, пить растворимый кофе, смотреть дневное телевидение, ходить в церковь и принимать каждый гребаный день как должное.
Из-за ее нормальности мы промчались мимо единственного контрольно-пропускного пункта. Вооруженные люди даже не остановили нас. Мы просто продолжали ехать, их глаза были устремлены только на таких людей, как Хуанито.
Когда мы наконец приехали в город, и я попросила ее высадить меня на одной из оживленных площадей, я сказала ей, что ей повезло, что у нее есть все, что она имеет. Она лишь недоверчиво посмотрела на меня. Затем я поблагодарила ее и вышла из машины. Она уехала, покачивая головой и разговаривая сама с собой, а я задумалась о том, буду ли я утром новостью, будет ли она листать свою утреннюю газету и поймет ли, кого она подвезла.
Теперь
Я нашла музыканта — исполнителя нарко-корридо, который сидел у фонтана и играл на аккордеоне баллады об убийствах. Мужчина с зачесанными назад волосами и проникновенным голосом посмотрел на меня, когда я обняла его, дрожа от волнения, и сразу понял, кто я такая. Я была уверена, что он спел много песен о женах наркоманов. Возможно, даже одну специально для меня.
«Спой мне песню о Луизе, о той, которую похитили, о той, которую не хотели возвращать. О той, которая обрела свободу в постели другого мужчины».
Прошло совсем немного времени, прежде чем меня завернули в одеяло и проводили в полицейскую машину, мигающие огни которой освещали площадь красным и синим. Несколько зрителей наблюдали за происходящим, держа телефоны с камерами наготове, фиксируя мое очевидное спасение так же, как они фиксировали убийства, которыми был усеян город.
Когда я оказалась в машине, офицеры были очень вежливы, меня повезли в другом направлении, чем я думала. Потом я поняла, что после моего похищения, Сальвадор, должно быть, оставил свой старый особняк ради безопасности.
Для меня не было никакой разницы, все они таили в себе одни и те же ужасы.
Вскоре мы проезжали мимо контрольно-пропускных пунктов — некоторые из них обслуживались другими полицейскими, некоторые — людьми в черных лыжных масках и с автоматами — а затем через тщательно охраняемые ворота нового дворца моего мужа.
Как только мы остановились, полицейские вывели меня из внедорожника и провели прямо по полированным ступеням парадной двери Сальвадора. Один из офицеров постучал, но дверь уже открывалась, медленно, зловеще, как в страшном фильме.
Сальвадор стоял по другую сторону, освещенный из фойе, его уродливое лицо отбрасывало зловещую тень. Он погладил свои усы и улыбнулся мне такой улыбкой, которую постыдился бы носить даже крокодил.
— Луиза, моя принцесса, — хитро сказал он, протягивая мне руку. — Добро пожаловать домой.
Я смотрела на полицейских, думая, хватит ли у меня сил повернуть назад, бежать, умолять их о помощи. Но они получали большие деньги от моего мужа, и их работа подразумевала безразличие ко всему, кроме денег. От них не было бы помощи. Не будет помощи ни от кого.
Я была предоставлена сама себе.
Одарив Сальвадора жесткой улыбкой, я вошла в дом.
Он медленно закрыл за собой дверь и бросил на меня хитрый взгляд через плечо.
— Это застало меня врасплох. Должен сказать, что я не ожидал увидеть тебя снова.
— Знаю, — сказала я, изображая испуганную, но сочувствующую жену. — И понимаю. Когда я увидела, что у меня есть шанс сбежать, то воспользовалась им. Ты будешь шокирован тем, насколько незрелы люди Хавьера. Они совсем не похожи на твоих.