Порочные чувства
Шрифт:
— Идиотка, — прошипела я.
Десять шестнадцать. Время вышло. Вытащила сим-карту, вставила свою, и вошла в душевую кабину — теперь уже для того, чтобы помыться.
— Опять закрылась, — недовольно сказал Марат, и поцеловал меня — тоже недовольно. — С легким паром. Аль, я чего-то о тебе не знаю? Может, пока я на работе, ты не курсы свои проходишь, а на шахте работаешь?
— Пфф, очень смешно! Закрываюсь, потому что знаю, что, если ты войдешь ко мне в душ, мы застрянем в нем еще дольше. Уж всяко не мыться будем. И, стесняюсь напомнить, я девушка. Это вы — сполоснулся,
— Процедуры, — передразнил Марат, пародируя мою важность. — Это какие же процедуры?
— Тебе перечислить? Хорошо. Эпиляция, бровки выщипать, масочки сделать, пятки отшлифовать, как и локти. Сухой массаж для тела щеткой, а еще…
— Понял-понял, — фыркнул Марат. — Мое любопытство утолено. Кстати, хочешь новость? Наташа — та еще тихушница, помнишь, она звонила мне, чтобы мы с Алисой посидели? Так вот, я думал почему-то, что она к какой-то гадалке очередной поехала. А она с хирургом встречалась. Для Егора. Повезла ему его больничные карты, даже перевела их на английский.
— И?
— Шансов мало. Но, главное, хоть шансов и мало, они есть. Я не особо воодушевлен, если честно, — тихо признался Марат. — И Наташе я то же сказал — что не стоит особо надеяться, но… если кто-то и может Егора на ноги поставить, то это тот самый хирург. И ты, хмм, удивленной ты не выглядишь. Знала?
— Нууу…
— Знала, — припечатал Марат, и я отвела взгляд. — Разумеется. Наташа приезжала, и рассказала тебе. По лицу вижу. Почему ты молчала?
— Наташа попросила, — буркнула я. — Ты ни на что не надеешься — сам сказал. И Наташа, думаю, сто раз это от тебя слышала. Хотя, какие там сто раз? Миллион. А это неприятно, Марат — делать что-то, надеяться, а тебе в ответ — ничего не получится. Потому Наташа тебе не говорила ничего, и я молчала. Извиняться не буду, вот!
— Разбушевалась, — Марат лег на диван, и притянул меня к себе. — А я все думал — что ты от меня скрываешь. Ходила такая странная все эти дни… ну, теперь хоть найдена разгадка.
— Найдена, — сказала я, чувствуя досаду.
Ненавижу что-то скрывать. Всегда прокалывалась в своей лжи, сколько себя помню. И не потому что врала нескладно, а потому что действительно по моему лицу и поведению всегда видно, что дело нечисто. Вот только все эти дни я не про Наташу и Егора думала, а про папу.
Боюсь за него ужасно. Мало ли что с ним. И рассказать Марату не могу, помощи попросить. А еще вина гложет — догадываюсь, что Марат папе добра не желает, но остаюсь с ним. Выбор-то я сделала. Наверное, будь я хорошей дочерью, мой выбор был бы другим.
— Я буду рада, если Егору вернут способность ходить, — сказала я серьезно.
— Я тоже буду рад, Алика. Ты не представляешь себе, насколько. Но надеяться я все равно не стану.
— Очень даже зря.
— Может быть. Но такой уж я человек. Ты, кстати, не передумала? Идешь завтра на свою тусовку? — спросил Марат, не особо скрывая недовольство. — Это тебе точно нужно? Они все учились вместе одиннадцать лет. Ну ладно, может половина после девятого класса свалили по колледжам. А ты в одиннадцать лет переехала, ребенком совсем была. Они тебя
— Я хочу пойти, — легла набок, лицом к Марату. — Понимаешь, я-то всех одноклассников помню. Фамилии, имена. Вот ты помнишь своих?
— Нет.
— А я помню. Потому что дружными были, а как я переехала, все чужими стали. И я только и делала, что вспоминала их всех. Знаю, что вряд ли сдружусь хоть с кем-то, и ты прав — я уже чужая для ребят. Но они-то мне не чужие. Увидеть всех хочу, посмотреть какими стали. Даже если весь вечер придется в уголке в одиночестве просидеть — я не пожалею. Но ты можешь передумать, и пойти со мной. М?
— Нет. К черту этих малолеток, — фыркнул Марат.
— Так я тоже малолетка. И меня ты к черту не посылаешь, — провела пальчиком по его груди, и ниже — по мускулистому животу, легонько и дразняще.
Марат плавно приподнялся, и подмял меня под себя.
— С тобой я предпочитаю делать другие вещи, — прошептал он мне прямо в губы.
***
Что бы там Марат ни говорил — я и правда не пожалела, что пришла. Решила не наряжаться особо, хотя Марат успел надарить мне украшений. Они мне нравятся, я и не думала отказываться от бриллиантов, от браслетов и колец за сумасшедшие деньги. Но я решила не смущать одноклассников. Потому надела очередное черное платье, хорошие, но не особо броские украшения, и пришла в ресторан.
— Хэй! Пришла! — радостно выдохнул Денис, и попытался меня обнять.
Я выставила руки, и отступила на шаг.
— Прости. Без объятий. Сам понимаешь.
— Ты не одна? — он посмотрел мне за спину.
Где-то там должна быть моя охрана. Но она осталась невидимой для меня. Видимо, для Дениса тоже.
— Одна. Но с посторонними мужчинами не обнимаюсь. Проблемы мне не нужны.
— Понимаю. Сам бы не хотел, чтобы моя девушка с кем-то обжималась.
— Хорошо что понимаешь, — улыбнулась я, сглаживая резкость.
— Идем, — Денис потянул меня от входа вглубь ресторана, — не стесняйся. Напомню, кто есть кто. А с некоторыми познакомлю, после тебя новенькие в наши классы пришли. Здесь, правда, не все — у кого-то дети заболели, кого-то жены и мужья не отпустили, но большинство пришло.
Мы подошли к длинному столу в одном из залов ресторана. А за ним… Боже, они все взрослые. Это естественно, было бы странно, если бы за столом сидели одиннадцатилетки, но я никого не узнала! Абсолютно!
— Смотрите, кого я привел! Алику, как и обещал. А вы все говорили, что мне приснилась наша встреча, — крикнул Денис, привлекая всеобщее внимание.
— Привет, — тихо поздоровалась я под общее молчание. И выдала: — Вы все… огромные.
— А я особенно. Пора на диету, — подскочила рыжая, полненькая и симпатичная девушка. — Я Катя. Помнишь? Катя Самсонова.
— Помню, — кивнула с улыбкой.
Она всегда сидела на скамейке на физре. В начале урока нас заставляли делать пять кругов по спортзалу, и у Кати после первого круга начинала кружиться голова. Физрук усаживал ее отдыхать, так она и просидела все годы.
— Это Вероника, — кивнул Денис, и высокая, остроносая девушка помахала мне.