Порочные занятия
Шрифт:
— Ты должна была выплюнуть, — бормочу я.
Она наклоняется в сторону и хихикает.
— Там есть спирт.
Делаю мысленную пометку попробовать другую марку, и спрашиваю:
— Ты можешь идти?
— Нет, — она протягивает руки и ухмыляется. — Неси меня.
Волна тепла разливается по груди, раскалывая лед вокруг сердца. Я никогда не встречал женщину, которая так прекрасно сочетала бы столько горячо желанных мною качеств. Невинность, послушание, открытость и спонтанность.
Если бы я встретил Феникс в студенческие годы, то никогда бы не нуждался ни в ком другом.
Я подхватываю ее на руки и говорю ей в волосы:
— Наслаждайся тем, что с тобой обращаются как с принцессой. Пока что.
Она кладет ладонь мне на сердце и топит в нем иней. Пока я несу ее по коридору, она бормочет:
— Ты совсем как сказочный принц.
— Ты, наверное, перепутала книжки? — спрашиваю я с ухмылкой.
— Хотела бы я, чтобы ты лишил меня девственности, — говорит она с задумчивым вздохом.
Пламя ревности взрывается внутри. Я дышу глубже, быстрее, молча призывая ее продолжать. Челюсти сжимаются так сильно, что болит лицо.
Ее интимная история меня не касается, так почему же я чувствую внезапное желание убивать?
Каждая саба, с которой я играл, была профессионалом с собственной разнообразной историей и списком клиентов. Я никогда не чувствовал и намека на собственничество по отношению к своим сабмиссив.
Но Феникс — не профессионал. Она моя.
Моя.
Я почти слышу скрип собственных зубов. Пространство вокруг застилают темные пятна. На негнущихся ногах продолжаю идти в главную спальню.
Лунный свет проникает сквозь окна от пола до потолка, заливая белый интерьер серебристым светом. Взгляд Феникс метается из стороны в сторону, за чем следует вздох. Должно быть, в ее глазах хрустальные люстры, мебель из слоновой кости и антиквариат из серебра выглядит волшебно.
Я мог бы быть сказочным принцем, которого так хочет Феникс, тем, кто поведет ее сквозь чудеса сексуальности.
Я мог бы познакомить ее со своими желаниям и сделать моей идеальной парой.
Но этого не произойдет, если я отпугну ее инстинктами убийцы.
Рука скользит от сердца вверх по моей груди и воротнику. Под ее пальцами кожа воспламеняется, пуская электричество прямо в член.
Я иду к большой двуспальной кровати и игнорирую боль.
— Ты бы не свалил после того, как получил, что хотел, — бормочет она.
Мои ноздри раздуваются.
Ничего не говори.
Ничего не требуй.
Ничего. Не. Спрашивай.
Кладу Феникс на матрас и ее тепло-коричневые волосы
Сердце сжимается.
Сейчас она похожа на падшего ангела.
Все мое напускное спокойствие рушится под натиском инстинкта защитника. Я рычу:
— Кого мне нужно кастрировать?
Она фыркает со смехом.
— Ты правда отрежешь ему член?
— И буду смотреть, как он истекает кровью.
Феникс сворачивается клубочком на боку и заливается хихикающим звоном.
— Нет, ты бы не стал.
Я сажусь рядом с ней на матрас и переворачиваю ее на спину. Феникс смотрит на меня, глаза сияют восторгом. Она такая милая, открытая и доверчивая. Я хочу стереть в порошок мелкого ублюдка, который лишил ее девственности и опорочил то, что принадлежит мне.
— Скажи, кого мне нужно убить, — мой голос спокойный, рассудительный с капелькой убеждения.
Провожу пальцами по ее шелковистым волосам и возвращаю локон на место.
Теперь я говорю как Криус.
Пытаюсь убедить себя, что Криус скорее продаст женщину, чем защитит ее, но это не мешает чувствовать себя последней тварью.
— Он того не стоит, — бормочет она. — И я не хочу, чтобы ты кого-то убивал.
Слишком поздно.
Мои руки по локоть во грехе и удивительно, что она не чувствует запаха крови на моих пальцах.
К горлу подступает ком, пробуждая давно мертвую совесть. Я не должен продолжать спрашивать, но, начав, уже не могу остановиться.
— Ты бы отвернулась от меня, если бы я убил кого-то?
— Кого?
— Кого-то вроде мужчины, причиняющего боль женщинам.
— Ты бы стал героем, — она протягивает руки для объятий. — Убийство в целях самообороны — норма. Но если ты делаешь это, чтобы защитить кого-то другого — это благородство.
Нельзя сказать наверняка, истинные ли это соображения Феникс или за нее говорит выпивка, но последние слова развязывают узел напряжения в груди.
Я наклоняюсь и целую кончик ее носа.
Одна рука Феникс смыкается вокруг моей шеи. Другая устремляется к эрекции.
— Когда мы займемся сексом? — скулит она.
Я хватаю ее запястье, прежде чем она успевает возбудить меня до безвозвратного состояния, и откладываю все желания на завтрашний день.
После того, как она оправится от похмелья.
— Спроси еще раз, когда протрезвеешь.
Убрав ее руку с шеи, встаю с кровати, а в это время Феникс смотрит на меня с матраса. Раздеть ее — будет испытанием на стойкость. Не могу представить, каково лежать рядом с ней в постели.