Порочные занятия
Шрифт:
Феникс молчит, пока я снимаю одежду и вешаю ее на стул. Часть меня надеется, что она уже уснула, потому что так сопротивляться ей будет намного легче. Я забираюсь обратно на кровать в боксерах и снимаю с нее юбку и туфли.
Когда я укладываю ее под одеяло, она шевелится, заставляя член дернуться.
— В детстве я фантазировала об убийстве своего отца, — бормочет она задумчивым тоном. — Он говорил, что все женщины шлюхи, и я ничем не отличаюсь.
— Такие мужчины, как он, не заслуживают жен, не говоря уже о дочерях, — говорю я сквозь стиснутые
— Это одна из причин, почему ты мне так нравишься.
— Есть и другие?
Она проводит рукой по моей обнаженной груди.
— Ты — противоположность понятия «осуждение». Я могла бы рассказать тебе все свои самые грязные фантазии, например, как я всегда хотела заняться сексом в общественном месте, где все могли бы меня увидеть.
Со стоном я переворачиваю ее на бок, так эти нетерпеливые пальчики не будут шалить.
— Подобный разговор должен подождать до завтра.
— Вы не могли бы трахнуть меня у стены, профессор? — она прижимает свою дерзкую задницу к моему стояку.
— Маленькая разбойница, — шлепаю ее по бедру.
Она хихикает.
— Сделайте так еще раз.
В любой другой ситуации я бы приковал ее наручниками к кровати и драл, пока не закричит о пощаде. Я хватаю руку, крадущуюся к моей промежности, и обхватываю ее талию. Придется подождать, пока она не протрезвеет.
— Ну же, — звучит хныканье. — Меня нужно наказать.
— Ты хочешь провести остаток ночи в отдельной комнате?
Она перестает тереться о мой член, оставляя его в болезненном одиночестве.
— Я буду послушной, — говорит она.
— Лучше бы так, — я приглаживаю ее волосы и вдыхаю аромат кофе и ванили.
— Такой строгий, — говорит она, зевая. — Но мне нравится.
— Спокойной ночи, мисс Шталь.
— Спокойной ночи, профессор.
Феникс сворачивается в клубок, и я ослабляю хватку.
— Ты — моя маленькая идеальная пара, — целую ее обнаженное плечо. — И я никогда тебя не отпущу.
Все девушки, с которыми я встречался до этого момента, были либо оплачиваемыми профи, либо слишком ванильными, чтобы удержать мое внимание. Я пробовал онлайн-знакомства, фетиш-клубы и даже встречал девушек в таких магазинах, как «Красная комната», но их интерес к БДСМ был либо поверхностным, либо противоречил моим вкусам.
Феникс — единственная сабмиссив, которая не пришла ко мне с жестким списком табу. Она хочет исследовать все хотя бы по разу.
Ей не следует бояться быть отвергнутой.
Феникс — это все, чего я желаю в женщине, и даже больше. Редко выпадает шанс найти сабу, чьи желания совпадают с моими собственными, еще реже находится человек с похожим прошлым.
Мы оба выросли оторванными от матери и отца, которых презирали. Моя мать была слишком увлечена Криусом, чтобы принимать участие в моей жизни, а у Феникс ее вообще не было. Гордон Гофаннон, возможно, не был таким монстром, каким был Криус, но он без колебаний бросил Феникс с кучей неоплаченных счетов.
Я запускаю пальцы в ее волосы, позволяя шелковистым прядям ласкать
Возможно, забота о ней станет искуплением того, что я не смог защитить мать.
Глава 29
ФЕНИКС
Голова болит.
Нет, не совсем точно.
Такое чувство, будто в ней каждый сосуд наполнен кислотой, пульсирующей под звуки барабана. Такого, в какой раньше били на галерах для синхронизации движений гребцов.
Хотя мои глаза закрыты, солнечный свет ударяет по сетчатке, как хлыст. Я поворачиваюсь в постели и стону.
Зачем пить больше одного раза в жизни, если похмелье такое дерьмовое? Комната вращается в направлении, противоположном моим внутренностям, и у меня перехватывает дыхание.
— Только не говори, что тебя снова вырвет, — говорит глубокий, ровный голос, который скользит по моей коже, как бальзам.
— Хм? — приоткрываю глаз, но его заливает свет.
Моргая, я перевожу взгляд и вижу обнаженного татуированного профессора Сегала, стоящим у моей кровати.
Только это не моя комната.
Все такое чистое, такое стильное, цвета слоновой кости.
— Профессор? — пытаюсь сесть, но агония ударяет в голову.
— Полегче, — он налетает сверху и крепко обхватывает меня за спину, удерживая в одном положении, пока я сажусь.
Его прикосновение успокаивает расшатанные нервы, а запах кожи и красного дерева возвращает к реальности. Я в доме профессора Сегала. Это комната, в которой он сидел в субботу вечером, когда мы впервые переписывались.
— Как я сюда попала? — хриплю.
— Ты была пьяна, и я забрал тебя возле «Кампус Кафе».
— Зачем? — утопаю в плюшевых подушках.
Профессор Сегал не отвечает какое-то время. Я поднимаю голову и всматриваюсь в его суровые черты. Он равнодушно смотрит на меня, как в моменты, когда студенты задают глупые вопросы в классе.
Пот выступает на лбу. Что я говорила? Мой разум воспроизводит последние несколько секунд.
— Ты смотришь на меня так потому, что ответ очевиден?
Он поднимает бровь.
— Эй, — если бы я могла собраться с силами, чтобы ткнуть его в грудь, я бы это сделала, но мои руки налились свинцом. — Если девушка напивается, то это не означает, что ее нужно похитить.
— Никто не похищает, как ты красноречиво выразилась, то, что уже ему принадлежит.
Моя кожа натягивается, хотя не могу сказать, то ли это из-за напряженности его взгляда, то ли из-за его заявления о собственности. Воспоминания прошлой ночи просачиваются сквозь какофонию боли. В основном это Аксель и Вир, флиртующие со сцены, и свидание профессора Сегала с доктором Раринг.