Порочный ангел

Барбьери Элейн

— Лай Хуа, ты же знаешь, что я не могу сделать то, о чем ты просишь, — произнес Джейк и, от волнения перейдя на шепот, спросил: — Ты уже больше не любишь меня, милая?

Несколько долгих и мучительных мгновений Джейк ждал ответа, пока Лай Хуа силилась что-то произнести. Когда она заговорила, голос ее звучал с такой категоричностью, что все внутри Джейка похолодело.

— Любовь — благородное понятие. А я, женщина без чести, недостойна ее.

— Лай Хуа…

— Прощайте, мистер Джейк.

Высвободившись из рук, которые вдруг совсем ослабели, Лай Хуа

повернулась, схватила лампу и выбежала из лачуги.

Не в силах двинуться с места, Джейк долго стоял и. смотрел, как свет от лампы Лай Хуа удаляется вдоль тропинки. Потом он исчез из виду Джейк потряс головой. Все это произошло так быстро! Он столько раз размышлял о будущем, о возможном расставании с Лай Хуа, но никогда не представлял, что все закончится таким образом.

Некто, прятавшийся в темноте, удивленно вздрогнул, когда Лай Хуа выбежала из лачуги всего через несколько минут после того, как вошла туда. Девушка, вытирая рукой слезы, кинулась по тропинке к городу.

Джейк появился на пороге, и темная фигура замерла, пока он бежал к своему коню. Подождав, пока Джейк отъедет подальше, таинственный некто вскочил на коня, тихо стоявшего неподалеку.

Низко пригнувшись в седле, темная фигура неслышно двинулась вслед за Джейком.

Белокурая Симона, гордо расправив плечи и приподняв подбородок, быстро шла по Аллен-стрит. При виде знакомых мужчин она улыбалась и кивала им. Поскольку многие из клиентов ее заведения занимали высокое положение в Тумбстоне, Белокурая Симона крайне осторожно вела себя при встрече с ними на улице, здороваясь лишь в ответ на их приветствия. Возможно, и поэтому никто в городе не говорил о ней плохо, ее заведение пользовалось отличной репутацией, и она гордилась своими успехами.

Замедлив шаг, женщина осторожно посмотрела через плечо. Убедившись, что ее не видит никто из тех, кому не стоит знать о ее визите. Белокурая Симона прошла ещё полквартала и вошла в контору «Тилл — Дейл энтерпрайзиз». Мило улыбнувшись удивленному клерку, она сказала своим приятным, мелодичным голосом:

— Добрый день, месье. Я хотела бы поговорить с господином Дейлом.

Чайна Мэри и ее прекрасная дочь Лили тоже оказались в эти минуты на Аллен-стрит. Чайна Мэри, взглянув на дочь, увидела, что гневом наполнились глаза, когда эта французская мадам, Белокурая Симона, смело входила в контору «Тилл — Дейл энтерпрайзиз».

Мать и дочь вошли в ресторанчик и, стоя в тени дверного проема, наблюдали через окно, как Белокурая Симона разговаривает с опешившим клерком. Потом он исчез в кабинете, и через минуту оттуда вышел Харви Дейл с непроницаемым лицом.

Гладкая щека Лили задергалась от сдерживаемой ярости, которая — мать это чувствовала — бушевала в ней. Такая же ненависть охватила и саму Мэри, когда она увидела, как Харви Дейл протянул руку француженке и радушно повел ее в кабинет. Дверь за ними закрылась, и Мэри ощутила, как вздрогнуло изящное тело дочери.

Лили и ее мать вновь вышли на тротуар и быстро пошли к Пятой улице, где находился

банк «Саффорд — Хадсон». Прибыль от нелегальной игры в фантан в заведении Чайна Мэри была особенно высока этой ночью, и она была рада положить очередную кругленькую сумму на свой счет. Как обычно, Чайна Мэри взяла с собой Лили, чтобы ее красавица дочь понемногу знакомилась с делами. Когда-нибудь она передаст все в руки Лили. Деньги обеспечат безбедное будущее ее бесценному бриллианту, самому дорогому ей человеку.

Чайна Мэри охватило беспокойство. Ее любимая дочь омрачена. Это все, наверное, из-за мистера Дейла, из-за этого негодяя Харви Дейла. Он уже долгое время не приходил к Лили, но она все равно страдала. Ее прекрасная Лили…

— Мистер Дейл, похоже, ищет новый выход для своих страстей, — тихо произнесла Мэри.

Темные глаза Лили взглянули на нее, и Мэри передалась боль дочери. Нет, не может быть! Лили не может любить мужчину, который так унижал ее.

— Нет, мама, не тревожься. В моих глазах ты видишь вовсе не ревность. В них — ненависть и ярость. Мэри ободряюще улыбнулась:

— Ты теперь освободилась от его плена, дочка. — Нет, не освободилась. — Горькая улыбка появилась на нежных губах Лили. — Мистер Дейл все еще где-то прячет те бумаги, которые могут навредить тебе. Он знает: я не допущу, чтобы ты ради меня пожертвовала всем, чего ты здесь достигла. И именно из-за этого я все еще вынуждена потакать его прихотям. Он дразнит меня обещаниями освободить, зная, что я приду к нему по первому зову. Он хочет добиться, чтобы я хорошо усвоила, что он — хозяин положения. Теперь вот договаривается о том, чтобы временно взять себе французскую шлюху вместо меня — хочет снова унизить меня, хочет показать, что ценит меня не больше, чем какую-нибудь девицу из заведения Белокурой Симоны.

Лили замолчала, пытаясь сдержать дрожь, сотрясавшую ее изящное тело. Глаза ее засверкали, когда она продолжила:

— Да, я ненавижу этого мерзавца Харви Дейла. И я освобожусь от этого человека — во что бы то ни стало.

Чайна Мэри взяла дочь за руку, стремясь успокоить ее, но и сама с трудом сдерживала душившую ее ненависть к Харви Дейлу.

— Скоро, дочка. Скоро.

Лили глубоко вздохнула. Ей понравилась убежденность, прозвучавшая в голосе матери. Она приподняла голову и подставила лицо горячему солнцу. Но не было жарко, потому что легкий ветерок обдувал лицо. Спокойствие быстро вернулось к ней.

Чайна Мэри отпустила руку дочери, увидев, что Лили улыбается. Лили действительно улыбалась — сначала солнцу, а потом своей дорогой матери. Лили не хотела, чтобы мать расстраивалась. Но она знала, что в дальних уголках ее памяти навсегда запечатлелись воспоминания о муках, выпавших на долю матери. Лили мысленно поклялась себе, что Харви Дейл заплатит и за это.

У Росса было достаточно времени для составления списка требований, которые он хотел предъявить Харви Дейлу. Три долгих года он думал об этом. И вот наконец появилась возможность письменно обратиться к своему врагу.