Порочный круг
Шрифт:
Она сделала шаг к сержанту полиции, но из-под юбки у нее показался тонкий ручеек крови и потек по бедру. Брайони застонала и схватилась за живот. Согнулась и опустилась на колени. Куки подняла ее и прижала к груди.
– Господи помилуй! – сказал сержант. – Наденьте на этого ублюдка наручники и отвезите в участок.
Его люди схватили Карла и завели ему руки за спину.
– Полегче, черт побери! – протестовал Карл. – Не имеете права так со мной обращаться!
– А ты имел право так обращаться с маленькой девочкой? – спросил один из полицейских, защелкивая
Сержант одобрительно кивнул и снова повернулся к Куки.
– Надо отвезти девочку в больницу. Ей нужен врач.
Куки завернула Брайони в одеяло. Бронзо поднял ее и понес к машине.
Рональд Бантер позвонил на буровую установку «Бэннок ойл» в Абу-Заре, и ответил сам Бэннок охрипшим спросонья голосом:
– Лучше сообщи что-нибудь хорошее, Ронни. Здесь три часа ночи.
– Прости, Генри, но у меня для тебя новости. Плохие, – ответил Рональд. – Хуже не бывает. Рядом с тобой есть кто-нибудь?
– Конечно, есть. Думаешь, я монах?
– Она не должна это услышать.
– Подожди, перейду в другую комнату. – Последовал короткий обмен репликами между Генри и его загадочной спутницей, пауза, а потом Генри снова заговорил: – Порядок, Ронни. Я сижу на толчке, дверь заперта. Давай.
– Карл Питер арестован.
– О нет! Маленькое чудовище, – застонал Генри. – Что на этот раз? Превышение скорости? Вождение в пьяном виде?
– Хотел бы я, чтобы было так, мой старый друг. Боюсь, дело хуже, гораздо хуже.
– Давай, Ронни. Не стесняйся. Выкладывай.
– Против него выдвинуто несколько обвинений. Самые серьезные – изнасилование, изнасилование несовершеннолетней, насильственный извращенный секс, причинение тяжких телесных повреждений, избиение, инцест и попытка подкупа. Сейчас опрашивают свидетелей, но меня предупредили, что будут выдвинуты дополнительные обвинения. И несколько из этих преступлений в штате Техас караются смертной казнью.
Последовало долгое молчание, нарушаемое только треском помех.
– Алло! Алло! Ты еще здесь, Генри?
– Да, я здесь. Я думаю. – Голос Генри звучал мрачно. – Дай мне еще пару секунд, Ронни. – Потом он спросил: – В изнасиловании кого его обвиняют?
– Прости, Генри. Это самое скверное. Его обвиняют в изнасиловании Саши и Брайони.
– Нет, – тихо сказал Генри. – Это ошибка. Этого не может быть. Не верю. Брайони, моя малышка…
Рональд хотел сказать: «Саша тоже твоя малышка», но передумал. Он не хотел усугублять страдания старого друга.
– Мы будем опровергать это, Ронни. Используем все, что в наших силах. Слышишь, Ронни?
– Слышу, Генри. Но подумай немного. У них есть показания обеих твоих дочерей. Есть показания двух надежных свидетелей. Из влагалища Брайони извлечены образцы спермы Карла, смешанные с ее кровью. Есть фотографии побоев, которые тот ей нанес.
– Боже! – сказал Генри Бэннок. – Милостивые Иисус и Мария!
Рональд почти слышал, как рушатся
– Ты считаешь, он это сделал, Ронни?
– Я адвокат, а не судья.
– Но ты считаешь его виновным, так? Перестань говорить со мной как юрист. Говори, как мой лучший друг.
– Как твой юрист – не знаю, и меня это не волнует. Но как твой друг очень встревожен и считаю, что твой сын чертовски виновен.
– Он не мой сын! – сказал Генри. – Он никогда не был моим сыном. Все эти годы я обманывал себя. Он – отродье нацистского ублюдка, которое я подобрал на дороге.
– Тебе нужно вернуться, Генри. Ты нужен здесь. Твои дочери нуждаются в тебе.
– Уже лечу! – сказал Генри.
– Послушай, Ронни. – Генри Бэннок наклонился над столом и наставил палец на Рональда Бантера. – Имени этого грязного нацистского насильника не должно быть в числе бенефициаров моего семейного доверительного фонда. Я не хочу, чтобы Фонд оплачивал его защиту от обвинения в насилии над обеими моими дочерьми. Я говорил с Брайони. Он виновен дальше некуда, и я хочу видеть, как его вздернут.
Рональд повернулся в кресле, сцепил пальцы и посмотрел в потолок, словно искал указаний и помощи свыше.
– Ты знаешь, Генри, мы много раз говорили об этом. Но я отвечу на все твои три пожелания в том порядке, в каком ты их высказал.
Он выпрямился в кресле, поставил локти на стол и посмотрел Генри прямо в глаза.
– Во-первых, ты поместил Карла Бэннока в число бенефициаров доверительного фонда и постарался сделать так, чтобы никто ни при каких условиях не мог его оттуда вычеркнуть: ни ты, ни я, ни даже Верховный суд в Вашингтоне. Мои руки связаны, и связал их ты. Во-вторых, ты не хочешь, чтобы Фонд оплачивал защиту. Попечители, и я в их числе, в этом лишены права выбора. Ты совершенно ясно дал понять в документе, который сам подписал, что Фонд обязан оплачивать его защиту от любых обвинений со стороны любого лица и правительственной организации, будь то Министерство юстиции или налоговое управление. Это не в наших силах. Карл сам выбирает себе команду адвокатов, и Фонд будет им платить.
– Но он изнасиловал моих дочерей! – возразил Генри.
– Ты не оговорил никаких исключений на этот случай, – заметил Рональд и продолжил: – Наконец, ты выразил желание увидеть, как Карла вздернут на виселице. Этого не может быть. В 1924 году штат Техас отменил казнь через повешение. Лучшее, что я могу предложить, это смертельная инъекция.
– Теперь я вижу, что, организовав этот доверительный фонд, совершил величайшую ошибку в своей жизни.
– И снова вынужден не согласиться, Генри. Твой Фонд – отличная институция. И побуждения, которые привели к его появлению, благородны. Он обеспечивает Марлен, Саше и Браойни, их будущим детям, а также твоим возможным будущим женам и их детям возможность получать все, что можно купить за деньги. Ты хороший и великодушный человек, Генри Бэннок.